100 великих рекордов стихий

В апреле 1964 года кандидат геолого-минералогических наук П. Токарев предсказал, что проснувшийся от долгой спячки вулкан Шивелуч на Камчатке взорвётся в ноябре. Академическая наука, особенно московская, отнеслась к этому прогнозу индифферентно. Интерес к будущему событию проявили почему-то военные, организовавшие на Камчатке комплексную экспедицию геофизиков из Ленинграда, Москвы и Томска. В их числе оказался и В. Псаломщиков, тогда ещё младший научный сотрудник Ленинградского гидрометеорологического института. Вот его рассказ.

«Цель экспедиции — регистрация возможных физических предвестников извержения. Мы занимались измерением электрического поля и теллурических токов. В качестве основной базы экспедиции был выбран посёлок Усть-Камчатск, а полевая база расположилась километрах в тридцати от него, в металлических фургончиках-кунгах. Аппаратура для регистрации предвестников была развёрнута полностью к середине октября, и потянулись дни томительного ожидания под замечания скептиков-юмористов: а вдруг Шивелуч прогноза не читал и дотянет до следующего года? По закону всемирного свинства Шивелуч взорвался именно тогда, когда большая часть экспедиционного начальства улетела на вертолёте на экскурсию в Долину гейзеров. Но аппаратура работала и без начальства, лаборанты оставались на местах.

Начало извержения мы проспали и вскочили, когда кунги основательно тряхнуло (по оценкам вулканологов, мощность взрыва была эквивалентна полусотне атомных бомб, а мы находились километрах в 70 от места событий). Начальная фаза извержения и образование „чёрной стены“ совпадало с описанием Плиния Младшего, с той лишь разницей, что мы были в три раза дальше и видели не только молнии, которые раскалывали во всех направлениях движущуюся на нас стену, но и ветвившиеся в чистом воздухе по бокам её и даже бившие из верхнего края стены куда-то в стратосферу.

Мы не были вулканологами и не знали, чего ждать от неотвратимо надвигавшейся на нас „чёрной стены“. Понимали одно — вулканические бомбы и прочие раскалённые камушки она до нас не донесёт. Но вот молнии! Кунги с радиолокационными антеннами на крышах стояли на вершине холма, и не было сомнения, что молнии долбанут по ним в первую очередь. Но они не были заземлены, поскольку никто не ожидал грозы в ноябре, так что оставаться в них было предельно опасно.

На наше счастье, для связи с базой в Усть-Камчатске нам был придан открытый ленд-лизовский „виллис“, в котором надо было разместить шесть оставшихся здесь человек. Но в условиях вновь опускающейся на землю ночи и абсолютного бездорожья мы передвигались чуть быстрее велосипедиста, и чёрная стена ощутимо догоняла нас, а возникавшие прямо в чистом воздухе молнии даже опережали. По дороге мы столкнулись ещё с одним аномальным явлением: впереди виднелся одинокий столб, вкопанный для неизвестной надобности. С пушечным грохотом на него упала огненная стрела, после чего столб исчез, а на его месте возникла целая гирлянда огненных шаров. Вытянувшись в горизонтальную цепочку, как стая гусей, они тоже не спеша поплыли в сторону Усть-Камчатска. Пришлось сбавить скорость и пропустить вперёд опасных попутчиков, но на подъезде к базе „чёрная стена“ уже нависала над нашими головами, посыпался пепел. Посёлок встретил нас фантастической иллюминацией: над громоотводами, антеннами, коньками крыш полыхали десятки электрических факелов. На начавшиеся перебои зажигания мы тогда не обратили внимания, торопясь укрыться под надёжной крышей. В помещении было совсем темно, а вскоре погас свет и пришлось зажечь керосиновые фонари.

Но не успели мы прийти в себя, как на базу прибыл лётчик ГВФ в полной форме, верхом на велосипеде — из-за высокой ионизации автомобильные двигатели не заводились. Более того, на столбах вдоль улицы висели провода, светившиеся, словно раскалённые, тёмно-малиновым светом, а между соседними домами, прямо на уровне крыш, змеились горизонтальные молнии.

Оказалось, что в Усть-Камчатске нет энергии, не работает радиосвязь, даже правительственная, вышли из строя телефоны. Перепуганное начальство велело поднять вертолёт, чтобы выбраться из этой чертовщины и доложить, что и как, прихватив с собой кого-либо из физиков, которые, по его мнению, имели к этому безобразию непосредственное отношение. Лететь вызвался я, поскольку лётчик намекнул, что в таких условиях летать инструкция запрещает и можно „гробануться“ где-нибудь в тайге, откуда уцелевшим придётся добираться обратно своим ходом. А значит, нужны люди, привычные не к московским бульварам, а к таёжным условиям.