100 великих россиян

Следующий фильм – «Ностальгия» (1983) – Тарковский снял в Италии. Главный герой его русский поэт Горчаков (его играет Олег Янковский) приезжает в Италию в поисках документов о русском крепостном музыканте Сосновском, вынужденном в старые времена покинуть Россию. Горчакова сопровождает влюбленная в него переводчица – золотоволосая итальянка Евгения. Взаимоотношения с ней, так и не закончившиеся романом, – это внешняя канва фильма. Но интересует Тарковского не она. Главное заключается в дилемме, которая стояла перед русским музыкантом, вынужденным оставить Россию. Она откликается и в судьбе самого Горчакова столь любезным Тарковскому мотивом двойного путешествия – поездка в Италию становится для героя ленты таким же путешествием к самому себе, каким был в прежних фильмах полет к планете Солярис или путь в Зону. Ностальгия как тоска по родине составляет как бы первый слой фильма. Она постоянно присутствует в воспоминаниях Горчакова о доме, о жене. Но вместе с ностальгией, вслед за ней, входит другая тема – расширительный мотив всеобщего несовершенства мира или мировой скорби, кризисного состояния современного человека, который весь состоит из шатаний между полуявью и полубредом, между действительностью, похожей на наваждение, и наваждением, почти неотличимым от действительности. Однако единственный человек, который в фильме Тарковского ощущает ненормальность мира, – это полусумасшедший Доменико. Как и все последние работы Тарковского, «Ностальгия» картина очень лаконичная. В ней мало героев и она бедна событиями. Здесь только один чрезвычайный момент – финальный, когда сливаются в одно целое самосожжение Доменико, решившего таким образом образумить цивилизацию, и крестный путь Горчакова, который трижды с зажженной свечой пытается пересечь бассейн святой Катерины. Все остальное – разговоры, длинные статические планы, обрывки случайно услышанных реплик, отрывки из стихов, писем, воспоминаний… Позже Тарковский связывал судьбу героя фильма с своей собственной. «Мог ли я предполагать, снимая «Ностальгию», – писал он, – что состояние удручающе-безысходной тоски, заполняющее экранное пространство этого фильма, станет уделом дальнейшей моей жизни? Мог ли я подумать, что отныне и до конца дней моих я буду нести в себе эту тяжелую болезнь?» Причины, побудившие режиссера оставить родину, зрели давно. В течение многих лет Тарковский мужественно сносил непонимание и травлю со стороны коллег по Госкино. Скандал в Каннах, где советская делегация во главе с Бондарчуком сделала все, чтобы «Ностальгия» не получила приз, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Тарковского, – он решил эмигрировать из СССР.

Свою последнюю, восьмую, картину – «Жертвоприношение» (1986) – Тарковский снял в Швеции, на острове Готланд. Как и все картины Тарковского, эта лента одновременно конкретна и иносказательна. Фабульная составляющая рассказанной истории очень проста: эссеист, театральный критик и преподаватель господин Александр сходит с ума и, подвигнутый пророческим сном, во имя спасения мира совершает жертвоприношение – сжигает свой прекрасный, респектабельный дом вместе со всем имуществом. Тарковский обставляет этот во многом абсурдный акт множеством зашифрованных пассажей, намеков, отсылок и метафор, позволяющих увидеть в происшедшем своего рода мировую драму, заключенную в прозаические рамки обыденности. Прочувствовать, «расшифровать» фильм можно по-разному. Сам Тарковский никогда не старался объяснить глубинные мотивы, подвинувшие его на создание этого своего последнего фильма, который он снимал уже смертельно больным. Умер Тарковский в конце декабря 1986 г. в одной из парижских больниц. Похоронили его очень скромно – в чужой могиле на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.