100 великих русских эмигрантов

25 августа 1955 г. Рудольфа приняли в Ленинградское хореографическое училище — сначала в класс В. И. Шелкова, затем в класс А. И. Пушкина. Одна из старейших педагогов училища Вера Костровицкая сказала Нурееву: «Вы можете стать блестящим танцовщиком, а можете и никем не стать. Второе более вероятно». Этот прогноз не оправдался — Рудольф скоро стал признанной звездой училища. В июне 1958-го с блеском сдал выпускные экзамены, после чего получил предложения сразу от трех театров — Большого, имени Станиславского и Театра оперы и балета имени Кирова. Нуреев остановил выбор на последнем и в возрасте 19 лет стал партнером великой Натальи Дудинской, которой было сорок девять.

Но у его популярности была и оборотная сторона. Нуреев не скрывал своей гомосексуальной ориентации, а гомосексуализм в СССР считался уголовным преступлением. Поэтому когда в 1961-м труппа Кировского театра собиралась на гастроли в Париж, Рудольф был уверен, что в поездку его не пустят. В состав труппы его включили в последний момент: французской стороне хотелось увидеть именно молодых звезд ленинградского балета.

На гастролях Нуреев вел себя в высшей степени нехарактерно для советского туриста — исчезал в неизвестном направлении, мог явиться в отель далеко заполночь… «Профилактические беседы» с артистом не помогали. За строптивость его решили наказать и 16 июня, за несколько минут до вылета труппы на вторую часть гастролей в Лондон, со словами «Ты должен танцевать на приеме в Кремле» вручили билет в Москву. «Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица, — вспоминал Нуреев. — Танцевать в Кремле, как же… Красивая сказочка. Я знал, что это повлечет: я навсегда лишусь заграничных поездок и звания солиста. Меня предадут полному забвению. Мне просто хотелось покончить с собой».

^{Рудольф Нуреев}

За два часа до вылета в СССР Рудольф позвонил своей доброй знакомой Кларе Сенн и рассказал о происходящем. Она примчалась в аэропорт, подошла к Нурееву попрощаться и, словно невзначай указывая на двух полицейских, шепнула на ухо: «Подойди к тем полицейским и скажи, что хочешь остаться во Франции. Они тебя ждут». Заподозривший неладное сотрудник КГБ начал оттеснять Нуреева, но он вырвался и… совершил свой легендарный «прыжок к свободе», в прямом смысле слова прыгнув к французским стражам порядка. Под охраной его отвели в отдельную комнату, где он сам, без давления, должен был решить — оставаться или уезжать. «Я принял решение потому, что у меня не было другого выбора, — писал Нуреев в автобиографии. — И какие отрицательные последствия этого шага ни были бы, я не жалею об этом». Между тем в СССР «последствия» не замедлили себя ждать — в 1962-м артисту заочно дали 7 лет тюрьмы с конфискацией имущества.

Уже через неделю после своего побега Нуреев, получивший полугодовой контракт с труппой «Интернациональный балет маркиза де Куэваса», вышел на парижскую сцену. Выступление оказалось тяжелым — просоветски настроенные зрители швыряли на сцену мелкие монеты и заглушали музыку криками «Предатель!». В августе 1961 г. Нуреев поехал в Копенгаген, чтобы познакомиться со знаменитым хореографом русского происхождения Верой Волковой. Эта поездка оказалась во многом судьбоносной — в Копенгагене Рудольф познакомился со знаменитым датским танцовщиком Эриком Бруном, с которым его на многие годы связали мучительные и страстные личные отношения. Там же состоялось и заочное, по телефону, знакомство Нуреева с самой знаменитой звездой британского балета — Марго Фонтэйн. В феврале 1962 г. Нуреев дебютировал с ней в паре на сцене лондонского Ковент-Гардена в балете «Жизель».

Когда они встретились, Марго было 43 года, Рудольфу — 24. По мнению многих историков балета, они стали идеальной парой на сцене. «Я никогда не делала в танце и половины вещей, которые делаю теперь», — признавалась Фонтэйн в интервью после знакомства с Нуреевым. А сам он говорил: «Если бы я не нашел Марго, я пропал бы». Вместе они дали около 700 спектаклей, и успех каждого из них был феерическим — например, в 1964 г. в Вене после «Лебединого озера» Нуреева и Фонтэйн вызывали на сцену 89 раз.

По свидетельству знавших его, Нуреев был настоящей звездой — капризной, деспотичной, порой невыносимой в общении. Только он мог позволить себе танцевать босиком в присутствии английской королевской семьи и в один день дать интервью двум конкурирующим журналам — «Тайм» и «Ньюсуик». Состояние танцовщика оценивалось в 80 миллионов долларов, он был собственником ранчо в штате Вирджиния, бунгало на берегу Карибского моря, семикомнатной квартиры в самом престижном доме Нью-Йорка «Дакота», в 1991-м купил остров Ли-Галли в Средиземном море… Но с тем, что все это Нуреев заслужил потом и кровью, спорить никто не собирался — танцовщик умел работать в бешеном темпе. Он давал 300 выступлений в год, летал с континента на континент, спал не больше четырех часов в сутки, репетировал как проклятый. Формально он был гражданином Австрии, но фактически — гражданином мира.