100 великих сокровищ России

Сталин: «А разве это так? Верно ли это? Нет, неверно. Просто Эренбург лучше знает Францию, это может быть. У него есть, конечно, недостатки, он пишет неровно, иногда торопится, но “Буря” – большая вещь. И русские выведены в романе сильно, показана любовь французских партизан, коммунистов к Советскому Союзу, показана роль его побед, советских людей в рядах французского Сопротивления. С точки зрения душевных изгибов, психологических нюансов, возможно, эти люди показаны слабее французов, но с точки зрения силы строя, который стоит за русскими, силы их морали, их воли, силы убежденности, силы правды, силы советского воспитания – они сильнее французов».

Роман Веры Пановой «Кружилиха» комитет (докладчик А. Фадеев) вообще предложил отвести по причине излишнего объективизма, в изображении героев явен разлад между бытием и сознанием.

Сталин: «Вот все критикуют Панову, что у людей в романе нет единства между личным и общественным, критикуют за этот конфликт. А разве это так просто в жизни решается, так просто сочетается? Бывает, что и не сочетается. А люди у нее показаны правдиво».

О книгах Бабаевского и Семушкина докладывал Ф.Панферов: «Их можно было бы включить в список, сделав исключение как поощрение молодым». Сталин: «Что значит молодой автор? Зачем такой аргумент? Вопрос в том, какая книга – хорошая ли книга? Ну и что же, что молодой автор?»

А вот обсуждение 6 марта 1950 года о романе Константина Седых «Даурия». А. Фадеев рекомендовал его на премию II степени: «Там неверно показана роль партизан, неправильно отражены некоторые события».

Сталин: «Это же не публицистика, это же художественное произведение, там великолепно показана роль партии, центральная фигура Улыбина прекрасно показана. Мало показан Лазо? Но ведь он позже туда приехал. А где он показан – показан хорошо. Седых критикует в романе казачество, показывает его расслоение. Но душа движения – комиссар – у него как раз из казачества. Я бы не советовал Седых вставлять публицистику – этим только испортит роман, ведь он – художественное произведение, прекрасная книга, которая читается с захватывающим интересом, в которой выразительно показана одна из блестящих страниц нашей революции на Дальнем Востоке».

Отдельно надо сказать об отношении Сталина к произведениям на исторические темы, его оценка которых всегда имела громадное политическое значение. Это он поддержал фильм «Чапаев», а затем выдвинул идею фильма об украинском Чапаеве – Щорсе. Это он инициировал создание хорошего фильма «Волочаевские дни». В первом списке Сталинских премий, опубликованных уже в войну, в самый разгар ее, в 1942 году, фигурировали рядом два исторических романа, вышедших перед войной: «Чингисхан» Яна и «Дмитрий Донской» Бородина, повествование в которых шло о событиях, отдаленных 6–7 веками, но по соображениям Сталина имело сугубо современное значение. Роман «Чингисхан» предупреждал о том, что происходит с народами, не сумевшими сопротивляться нашествию, а роман «Дмитрий Донской» рассказывал, как можно побеждать тех, кто считал себя до этого непобедимым.

Также перед войной вышел и роман А. Степанова «Порт-Артур». Но премирован он был только в 1946 году – сразу после того как Япония была разбита и поставленная Сталиным задача рассчитаться за 1905 год, и, в частности, вернуть Порт-Артур, была выполнена. Давать же премию еще до капитуляции Паулюса в Сталинграде, напоминать еще и о падении Порт-Артура Сталин считал в годы войны невозможным.

А в 1946-м она была крайне своевременной, напоминавшей, что царь, царская Россия потеряли 40 лет назад то, что Сталин и возглавляемый им Советский Союз вернули себе сейчас, напоминавшей, что и тогда были офицеры и солдаты, воевавшие столь же мужественно, как и советские в эту войну, но находившиеся под другим командованием, под другим руководством, неспособным добиться победы.

Примерно из тех же соображений была в 1948 году присуждена премия В. Костылеву за роман об Иване Грозном, современность звучания которого, перекличка времен связывались с собиранием земель вокруг Москвы.

Однажды возник вопрос о премировании артистов цирка: кто-то сослался на то, что это зрелище любит народ. Сталин: «Ну и что, народ смотрит и балаган. Что же, и балаган тоже включать в искусство? Нет, я не возражаю по поводу цирка, над этим следует подумать. В данном случае я возражаю только против Вашего довода насчет народа».

Как подтверждение такого подхода Сталина может служить присуждение в 1948 году Сталинской премии молодому и невероятно талантливому балалаечнику Павлу Нечипоренко – «Ойстраху на балалайке». Председатель Комитета по делам искусств Н. Беспалов взял слово и заявил, что балалайка – не инструмент и присуждать премию балалаечнику не надо.

Сталин же, согласившись с доводами представлявшего музыканта Тихона Хренникова, что балалайка – инструмент, который изучается в консерватории, что такие виртуозы, как Андреев и Трояновский, приезжали к Льву Толстому и старец плакал от их исполнения, коротко сказал: «Значит, надо дать».