100 великих супружеских пар

Подумав, Коонен решила, что единственный выход – предложить Таирову переехать к ним, о чем тут же весьма категорически сообщила ему, а потом, набравшись храбрости, объявила об этом дома. Родители были ошеломлены.

Некоторое время Алиса Коонен никак не могла привыкнуть к тому, что надо говорить не «у меня», а «у нас», приглашать в гости не «ко мне», а «к нам». И это очень забавляло ее. Внешне в их жизни мало что изменилось, Таиров, как и раньше, целые дни пропадал в театре, Алиса Коонен почти каждый вечер играла. Только посиделки с друзьями после спектаклей стали теперь более частыми и более многолюдными. Большой такт Александра Яковлевича в конце концов покорил ее родителей. Правда, мама Алисы огорчалась до слез, что этот союз не был освящен подвенечной фатой и белым платьем. Отец отнесся к этому спокойно и очень скоро подружился с Александром Яковлевичем.

На гастролях Таирову и Коонен почти никогда не удавалось побыть вдвоем. Когда же театр возвращался в Москву, на Таирова наваливалась уйма всяких дел и забот. Повидав целый ряд людей, познакомившись с театральной ситуацией в Москве, Александр Яковлевич возвращался в лоно семьи.

Несмотря на то что время артистов было занято и утром, и днем, и ночью, жизнь не замыкалась в стенах театра. Театральная Москва в то время вообще жила шумно. После спектаклей Таиров и Коонен часто бывали в Кружке искусства, который помещался в Старо-Пименовском переулке, в подвале. Там было тесно, шумно, обсуждались театральные новости, спорили, весело смеялись. Председателем Кружка был А. И. Южин.

Год 1934-й был знаменательным в жизни Камерного театра – год его двадцатилетия. Празднование юбилея было отодвинуто с 25 декабря на 4 и 6 января.

Встречать Новый год Таиров и Коонен поехали в Кружок. Вернувшись домой, как всегда, зажгли на елке свечи и сидели до утра. После гремящего оркестра и шумных тостов тишина в доме располагала к душевному разговору. На пороге нового года Алиса Георгиевна любила оглянуться назад, вспомнить прошедшее: «Будущее всегда казалось мне таинственным, заглядывать в него я не решалась. У Александра Яковлевича был другой характер. Он не склонен был оглядываться на прошлое и всегда стремительно несся куда-то вперед. В то время он был целиком поглощен замыслом спектакля «Египетские ночи».

Война застала Камерный театр на гастролях в Ленинграде. Спешный отъезд в уже затемненную Москву. В начале сентября состоялась премьера спектакля о войне – «Батальон идет на Запад» Г. Мдивани. Только в эвакуации на Балхаше и в Барнауле театром было показано более 500 спектаклей.

Во время войны Таиров заболел острым воспалением печени. Положение было тяжелым. В те дни все поражались мужеству режиссера. Не считаясь с болезнью, с высокой температурой, вопреки запрещению врача подниматься с постели, он продолжал работать. Репетиции часто велись дома. Сидя в кресле, он работал с таким запалом, что это заражало и увлекало актеров. А потом, когда все расходились, Алиса Георгиевна тихонько напевала ему «Темную ночь» или «Прощай, любимый город» – песни, которые он особенно любил…

Послевоенные годы Камерного театра были очень драматичны. Перед Таировым стоял целый ряд серьезных проблем. И одна из самых неразрешимых – репертуарная. К этому надо добавить трудности, переживаемые внутри самого коллектива: плохие сборы, закрытие актерского училища при театре, обветшалое здание, требовавшее капитального ремонта.

Решение Комитета по делам искусств от 19 мая 1949 года об увольнении Таирова из Камерного театра было явно несправедливым. Вместе с ним театр покинула и Алиса Коонен.

8 последний раз занавес Камерного театра закрылся 29 мая 1949 года. Шел спектакль «Адриенна Лекуврер». Алиса Георгиевна играла вдохновенно, самозабвенно. Тишина зала нарушалась порой сдержанными всхлипываниями, взрываясь безудержными аплодисментами. А затем в доме у них началась непривычная жизнь.

Вскоре они получили бумагу-приказ, где от имени правительства выражалась благодарность за многолетний труд, высоко оценивались достижения их обоих в советском театральном искусстве и предлагалось перейти на «почетный отдых, на пенсию по возрасту» (Таирову было тогда около 65-ти лет, Коонен – 59). Это был последний удар, который пришлось перенести Александру Яковлевичу. Вскоре начали замечать у него признаки болезни, быстро развивающейся. Очень горестно было видеть этого, всегда такого энергичного, человека погруженным в апатию.

9 августа 1950 года Камерный театр был переименован в Московский драматический театр имени А. С. Пушкина и тем самым фактически ликвидирован. Коонен писала: «…Как-то, вскоре после закрытия театра, Александр Яковлевич подозвал меня к окну и показал на мостовую. «Видишь, – сказал он, – между булыжниками пробивается трава. (В то время мостовая на Бронной была булыжная.) Кажется невероятным: ездят машины, грузовики, топчут землю прохожие, а трава выпрямляется, живет и дает новые ростки. Вот так и искусство. Оно пробьется и будет жить снова!»

Таиров умер 25 сентября 1950 года…