100 великих тайн Библии

Свое мнение о личности Моисея в своей работе «Этот человек Моисей» высказал и знаменитый психиатр Зигмунд Фрейд. Так, он утверждает, что история о реальной жизни Моисея изложена не в Библии, а в древнеегипетских хрониках. Кроме того, Фрейд вносит еще один любопытный штрих в биографию пророка: он предположил, что Моисей не был евреем.

«Первое, что настораживает нас в личности Моисея, – пишет Фрейд, – его имя, которое на иврите пишется «Мозес».

В Библии говорится, что этим именем назвала его египетская принцесса и означает оно «Поскольку я вытащила его из воды». Но Фрейд в связи с этим задается вопросом: откуда принцесса могла знать ивритскую этимологию? И тут же добавляет: «С другой стороны, многие и уже давно высказывали предположение, что имя “Мозес” взято из египетского словаря».

Позже Фрейд делает окончательный вывод в отношении национальной принадлежности Моисея: «То обстоятельство, что его имя принадлежит египетскому словарю, было подмечено давно, хотя и не оценено по достоинству. Я добавил к этому, что анализ мифа о рождении с необходимостью приводит к выводу, что он был египтянином, в котором народ хотел видеть еврея».

Еще одним доказательством принадлежности Моисея к египтянам Фрейд, как, впрочем, и ряд других авторов, считает «косноязычие» пророка. Возможно, этот «порок» речи связан с тем, что Моисей разговаривал на другом языке, и поэтому ему было трудно общаться со своими еврейскими соратниками без помощи переводчика, в качестве которого и выступил его брат Аарон.

Но основным доказательством своей гипотезы Фрейд считает ритуал, удостоверяющий союз Бога и Моисея, – обрезание, которое пришло из Египта, где оно было широко распространено.

«Теперь… попробуем на минуту предположить, – пишет З. Фрейд, – что Моисей был в действительности евреем, который задумал освободить своих соотечественников от служения египетским властителям и вывести их из страны, чтобы они обрели независимое, самостоятельное существование, – чего он в конце концов и достиг. Какой смысл был одновременно навязывать им обременительный обычай, который превращал их, так сказать, в египтян и неизбежно подкреплял воспоминания о Египте, если его цель была прямо противоположной – оторвать свой народ от страны рабства и преодолеть его тоску по египетским «мясным горшкам»? Нет, то, с чего мы начали, и то, чем мы кончили, настолько несовместимо, что я осмелюсь предположить следующее: если Моисей дал евреям не только новую религию, но и обычай обрезания, то он наверняка был не евреем, а египтянином, а потому и Моисеева религия была скорее всего египетской; учитывая же ее противоположность массовой религии Египта, она могла быть только религией Атона, с которой еврейская религия имеет несколько примечательных совпадений».

Вот такая длинная цитата, в которой сконцентрированы взгляды З. Фрейда на личность Моисея. Из нее следует также, что Моисей будто бы жил во времена фараона Эхнатона, который пытался установить культ единого бога – Атона. Более того, философ считает, что Моисей был приближенным молодого фараона и даже находился с ним в близком родстве. И религия, которую впоследствии Моисей старался привить ушедшим из Египта евреям, тоже являлась эхнатоновой. И в ее основе лежал культ Атона.

Если принять точку зрения Фрейда и связать Моисея с фараоном, то легко объясняется и исход евреев из Египта. «Предположим, – пишет Фрейд, – что Моисей был знатным аристократом, возможно, даже членом царской семьи… Он несомненно был выдающимся, амбициозным и энергичным человеком; быть может, в отдаленном будущем он даже видел себя на престоле фараона… Будучи тесно связан с фараоном, он стал убежденным сторонником новой религии, и ее основные принципы, которые он глубоко постиг, стали его жизненными убеждениями. После смерти фараона и наступившей реакции он увидел, что все его мечты и планы развеялись как дым… В этот тяжелый час он пришел к поразительному решению. Мечтатель Эхнатон оторвался от народа и позволил своей империи рухнуть. Активная натура Моисея изобрела план создания новой империи, с новым народом, которому можно даровать религию, отвергнутую египтянами. Возможно, во время этой катастрофы (катастрофы Эхнатона) Моисей был правителем той пограничной провинции (Гошем), в которой (уже в “гиксосский период”) поселились некоторые семитские племена. Их-то он и избрал на роль своего нового народа».

Конечно, гипотеза спорная, но правдоподобная, а значит, она тоже имеет право на существование…

Как и вся жизнь пророка, в пелене загадок скрыта и его кончина. Умер Моисей не от болезни и не от старости. И, что самое странное, даже неизвестно место, где он похоронен. А если учесть, с каким трепетом относятся евреи к своим святыням, это тем более удивительно.

Чтобы объяснить этот парадоксальный факт, много веков спустя после смерти Моисея появилась легенда, согласно которой Яхве, в качестве особой милости к пророку, сам забрал у него жизнь своим поцелуем. Кроме того, Бог сам и похоронил Моисея в месте, которое недоступно смертным.