100 великих тайн медицины

Уже в темноте, около 18 часов вечера, раненого поэта привезли домой. Это была ошибка секунданта Данзаса. Раненого нужно было срочно госпитализировать. Однако не будем забывать, что все участники дуэли хотели скрыть ее, чтобы не подвергнуться строжайшему наказанию.

В итоге Пушкина привезли домой, где его принял старый, поседевший «дядька» Никита, знавший Александра с юных лет. Он на руках отнес его в кабинет, помог переодеться в чистое белье и уложил на любимый диван. Хотя, как справедливо отмечает Б.В. Петровский, кровать была бы значительно удобнее как для самого раненого, так и для врачей, проводивших различные процедуры.

Между тем Данзас метался по вечернему Петербургу, чтобы найти хирурга. Он безрезультатно посетил уже 3 квартиры, не застав хозяев дома, пока на улице не встретил профессора В.Б. Шольца, который был акушером, а не хирургом. Тем не менее тот согласился осмотреть Александра Сергеевича и вскоре приехал вместе с хирургом К.К. Задлером.

Последний к тому времени уже перевязал рану Дантеса. То есть, получается, сторонники противника Пушкина действовали куда расторопнее.

Осмотр Пушкина начался около 19 часов. При этом по просьбе раненого из кабинета удалили жену и всех домашних. В ходе перевязки Задлер уезжал за инструментами и, вернувшись, вероятно, зондировал рану, пытаясь локализовать пулю, но так, похоже, ее и не нашел.

Тут надо, наверное, сказать, что Карл Задлер (1801–1877) являлся доктором медицины, главным врачом придворного Конюшенного госпиталя, предназначенного для службы царского двора (офицеров и нижних чинов). Он имел большой практический опыт работы хирургом. Тем не менее великий русский врач Н.И. Пирогов считал его хирургом средней руки. Так что, по идее, Пушкину могла быть оказана и более квалифицированная медицинская помощь.

Профессор акушерства В.Б. Шольц после осмотра раны и перевязки имел беседу с раненым наедине. Александр Сергеевич спросил: «Скажите мне откровенно, как вы рану находили?», на что Шольц ответил: «Не могу вам скрывать, что рана ваша опасная».

Тем временем прибыли срочно приглашенные лейб-медик Н.Ф. Арендт и домашний доктор семьи Пушкиных И.Т. Спасский. В дальнейшем в лечении раненого Пушкина принимали участие многие врачи (Х.Х. Саломон, И.В. Буяльский, Е.И. Андреевский, В.И. Даль), однако именно Арендт, как наиболее авторитетный среди них, руководил лечением.

Далее к лечению Александра Сергеевича Пушкина были привлечены, по существу, лучшие специалисты Санкт-Петербурга того времени. Тем не менее все понимали: дело обстоит очень плохо. Сам Н.Ф. Арендт, осмотрев рану, не стал скрывать от Пушкина, что она смертельна: «Я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды». Александр Сергеевич поблагодарил Арендта за откровенность и попросил только ничего не говорить жене.

Уезжая после первого посещения раненого Пушкина, Арендт сказал провожавшему его Данзасу: «Штука скверная, он умрет».

Действия Арендта и Шольца, объявивших Пушкину о неизлечимости его болезни, с точки зрения существовавших тогда правил были по форме законными. Они не противоречат и нынешнему медицинскому законодательству, однако многие медики полагают, что у раненого не надо было отнимать последней надежды.

Между тем Арендт выбрал консервативную тактику лечения раненого, которая была одобрена другими известными хирургами, Х.Х. Саломоном, И.В. Буяльским и всеми без исключения врачами, принимавшими участие в лечении. Никто не предложил оперировать, никто не попытался сам взять в руки нож. Для уровня развития медицины того времени это было вполне естественное решение.

Дело в том, что в 30-х годах XIX века раненных в живот не оперировали. Ведь наука еще не знала асептики и антисептики, наркоза, лучей Рентгена, антибиотиков и многого другого. Даже много позднее, в 1865 году, Н.И. Пирогов в «Началах общей военно-полевой хирургии» не рекомендовал раненным в живот вскрывать брюшную полость во избежание развития воспаления брюшины (перитонита) и летального исхода.

И все же врач В.А. Шаак обвиняет врачей в том, что больному была зря поставлена клизма и дано слабительное, а также назначены противоположно действующие средства (каломель и опий). Однако в руководстве по хирургии профессора Хелиуса, изданном в 1839 году, такие меры, как припарки, касторовое масло, каломель, клизма, рекомендовались для лечения раненных в живот, то есть в 30-х годах XIX века это были общепринятые средства лечения.

Поскольку наложенная повязка довольно интенсивно промокала кровью, ее несколько раз меняли. В ночь с 27 на 28 января у постели больного находился домашний врач семьи Пушкиных Спасский.

В первый вечер после ранения и в ночь на 28 января все лечение заключалось в холодном питье и в прикладывании примочек со льдом к животу. Этими простейшими средствами доктора пытались уменьшить кровотечение. Состояние больного оставалось тяжелым.