100 великих тайн Нового времени

Зимой 1773/74 г., когда «принцесса Елизавета» путешествовала по Европе, эмигрантские лидеры Генеральной конфедерации начали разрабатывать бредовые планы вторжения в Россию, стремясь использовать начавшуюся войну России с Турцией. План конфедератов предусматривал комбинированное наступление на Россию с трёх-четырёх сторон. Одну из главных ролей, по их расчётам, должен был сыграть Пугачёв. Конфедераты планировали установить с ним связь через А. Пулавского, который какое-то время находился в лагере Пугачёва. Но Пугачёв и пугачёвцы, как и всякие истинно русские люди, испытывали большую неприязнь и подозрительность к любым иностранцам, и Пулавский, ничего не добившись, отстал от пугачёвцев. Никакой реальной почвы под планами конфедератов не было – эмигранты не имели ни сил, ни средств, ни весомой международной поддержки. Зато в наличии была «законная наследница русского престола»…

В свою очередь, самозванка, когда в Европу стали приходить известия о восстании Пугачёва, развила бешеную активность. В 1774 г. она стала распускать слухи, что Пугачёв – её родной брат и действует с ней заодно. Но чем ближе ей казался российский престол, тем настойчивее она отделяла себя от родства с Пугачёвым. В 1775 г. она уже заявляла английскому посланнику в Неаполе, что Пугачёв не её брат, а донской казак, получивший заботами её матери императрицы Елизаветы Петровны «блестящее европейское образование».

Конечно, польские эмигрантские круги оказали решающее влияние на перерождение международной авантюристки в самозванку «княжну Тараканову». Не исключено, что и саму мысль назваться дочерью императрицы Елизаветы подал ей Михаил Доманский, который ещё в 1769 г. слышал от какого-то русского офицера, что Елизавета Петровна имела дочь от тайного брака с Разумовским.

Близость Михаила Доманского с самозванкой вскоре переросла в нечто большее. Во всяком случае, он стал наиболее преданным ей человеком. А в начале 1774 г. возле «княжны Таракановой» появляется фигура покрупнее – князь Карл Радзивилл, маршал Генеральной конфедерации, воевода виленский, личность, весьма популярная среди шляхты.

Переписка самозванки с Радзивиллом началась ещё в 1773 г. Характерно, что в одном из писем Радзивилл называет её «призванной провидением для спасения Польши». А первая встреча «княжны Таракановой» с Радзивиллом состоялась в Венеции, в доме французского консула. В Венецию самозванка прибыла в конце мая 1774 г. под именем графини Пинненберг. Её окружала небольшая свита, в числе которой находились Доманский, полковник барон Кнорр, ставший «гофмаршалом» её «двора», английский авантюрист Монтегю и другие.

План действий, разработанный польскими эмигрантами при участии французских доброхотов, был таков: самозванка с Радзивиллом и группой польских и французских добровольцев отправляются в Константинополь, где под знаменем «княжны Таракановой» создаётся польско-французский добровольческий корпус, во главе которого «княжна» прибывает на театр военных действий русско-турецкой войны и обращается к русской армии как «законная наследница престола»…

Игра в этот бред захватила самозванку, как малое дитя.

В июне 1774 г. корабль с самозванкой, Радзивиллом и добровольцами на борту наконец отправился в Константинополь, но из-за непогоды и дипломатических осложнений вся команда надолго застряла в Дубровнике (Рагузе), поселившись в доме французского консула.

У самозванки созрел план установить связь с командованием русской эскадры, находившейся у берегов Италии.

Появление новой самозванки не на шутку всполошило Екатерину II. Самозванка ведь не просто выдавала себя за дочь Елизаветы Петровны, но и заявляла права на российский престол.

Екатерина II предприняла энергичные меры по обезвреживанию самозванки. Она повелела графу А.Г. Орлову, находившемуся с русской эскадрой в Средиземном море, арестовать княжну – «поймать всклепавшую на себя имя во что бы то ни стало» – и переправить её в Россию. «Если это возможно, – писала императрица Орлову, – приманите её в таком месте, где б вам ловко бы было посадить на наш корабль и отправить её за караулом сюда». В случае провала этой затеи Екатерина даже разрешила Орлову бомбардировать Дубровник из корабельных орудий: сперва надлежало потребовать от городских властей выдачи «твари», а если они откажутся, «то дозволяю вам употребить угрозы, а буде и наказание нужно, что бомб несколько в город метать можно».