100 великих удивительных людей

В Бамберге у Гофмана среди учениц появилась Юлия Марк. Гофману пошел 33 год, Юлии 16 лет. Она еще нежный цветок. А учитель? Пожилой мужчина. Ходил в одном и том же коричневом фраке. Иногда на голову надевал цилиндр, во рту держал короткую трубку. Когда говорил с собеседником, его большие темные глаза насмешливо щурились, на лице появлялась саркастическая улыбка. Таким он запомнился Юлии. Она, конечно, не могла не заметить, что этот странный взлохмаченный человечек, ее учитель, оказывает ей повышенное внимание. Он улыбался ей совсем по-другому. Он говорил с ней совсем другим тоном. Он, женатый человек, влюбился в нее?

Когда в 1812 году Юлия объявила о своем бракосочетании с банкиром Греппелем, то в дневниках бамберского учителя появилась трагическая запись – он был готов совершить самоубийство…

Гофман уехал из Бамберга. Точнее, сбежал от Юлии, от осуждающих взглядов, от пересудов. Убежать от своих чувств не смог. После скитаний вернулся в Берлин и, чтобы забыться, занялся подготовкой к постановке оперы «Ундина»…

Здание Королевской оперы на Унтер-ден-Линден восстановили только в 1821 году. Появились афиши с репертуарным списком. Гофман останавливался перед ними, читал. «Ундины» среди них не было. Он горестно вздыхал и двигался в направлении улицы Шарлоттенштрассе, 49, где располагался столь любимый им винный подвальчик «Люттер и Вегнер». Он заказывал бокальчик пенистого шампанского или бургундского. Там он мог просидеть пять – десять часов кряду, слушая других, делал свои остроумные замечания, иногда произносил целые монологи. Домой возвращался под утро. Но спать не хотел, садился за письменный стол. Лицо у него горело, руки подрагивали. Из-под пера выходили корявые фигурки. Он правил их, они начинали оживать, двигаться, озорно гримасничали. Они плясали под его музыку. Так рождались рассказы, которые снискали ему славу черного романтика, мистика, раздвоенного человека, знавшегося с потусторонними силами. Он буквально сжигал себя в вине, давал волю своей разыгравшейся фантазии.

Именно берлинский период, как ни странно, с 1817 года оказался наиболее плодотворным в его писательской деятельности. В своих сказках он изливал душу, в них гротескно, иногда чудовищно жутко изображал окружавший его мир. Не музыкальные произведения, а именно черные сказки принесли ему мировую известность: «Крошка Цахес» об уродливом карлике, министре, захватившем власть над людьми и их душами; «Щелкунчик и мышиный король», по мотивам которой в России был создан балет Чайковского; немногим ранее роман «Эликсиры сатаны» о монахе Медарде, который поддался искушению дьявола и пил волшебный эликсир, пробудивший в нем низменные страсти; затем вышли «Житейские воззрения кота Мурра», где были представлены две сюжетные линии – «автобиография» кота Мурра и история капельмейстера Иоганнеса Крейслера.

Он писал до одури, изнурял себя, его давно мучили боли в позвоночнике, трудно было сидеть за письменным столом. Когда невозможно стало писать самому, он стал диктовать. Под диктовку был написан рассказ «Угловое окно», ставший вехой в истории литературы. Он принялся за новеллу «Враг». Но закончить не успел. Его парализовало, голос смолк, он замер.

Жарким летом 23 июня 1822 года в Берлине в возрасте 46 лет Эрнст Теодор Амадей Гофман скончался. До последней минуты он шутил, гримасничал, что-то сочинял и саркастически улыбался. Похоронили композитора, сочинителя, романтика, судью в районе Кройцберг. Его сгубили вино и прогрессировавший паралич спинного мозга. Он оставил после себя столько долгов, что жена была вынуждена отказаться от прав на его литературное наследство.

Слуга двух императоров Алексей Аракчеев, 1769–1834 гг

Знаменитый граф Алексей Андреевич Аракчеев внешность имел пугающую. Говорили, похож на обезьяну. К тому же прослыл деспотом, его село Грузино на берегу реки Волхов было военным поселением – крепостные крестьяне подчинялись заведенному там четкому распорядку: вставали рано в одно время, работали до вечера, потом ложились спать. Граф решал, кому с кем заводить семью, как следует вести себя в семейной обстановке. Недовольных исправляли плетками.

Его усадьба Грузино хорошела и превращалась в управляемый военный городок с плацдармом для построения. Крашенные в один цвет и установленные по ранжиру крестьянские домики радовали глаз, мощеные улицы просто удивляли, крестьянки были красиво одеты, причесаны, никакой грязи и мусора во дворах, пьяницы и бездельники в селе извелись, если напивались, их секли. Именно за деловые качества – соблюдение регламента и дисциплины, доведенных до абсолюта, за его требовательность к подчиненным, умение добиваться поставленной задачи ценили Аракчеева императоры – сначала Павел I, затем Александр I.