100 великих узников

В России в это время разгоралось Пугачевское восстание, и тот факт, что жива внучка Петра Великого, сильно ударял по престижу Софьи Фридерики Августы Цербтской, которая взошла на русский престол под именем Екатерины II. Императрица, конечно же, не могла мириться с претензиями самозванки и решила любой ценой убрать появившуюся в Париже «авантюрьеру»… Но красавица долго не задерживается на одном месте, кочуя по самым блистательным городам Европы – Киль, Берлин, Гент, Лондон, Рим… Переезды ее всегда обставлялись с большой роскошью: кавалькады карет и повозок, сопровождаемые всадниками, двигались по дорогам с такой стремительностью, какая была под стать только курьерам или срочной почте. В городах для нее нанимались шикарные особняки или освобождались целые этажи в гостиницах; по вечерам они светились всеми окнами, у подъезда выстраивались вереницы карет и ландо, гремела музыка, а в небо взвивались замысловатые фейерверки. О ней заботились десятки поваров и горничных, а покой охраняли молчаливые люди в наглухо запахнутых плащах и опущенных на глаза широкополых шляпах.

В Италии «бродяжку», как называла ее Екатерина II, нашел командир русской эскадры Алексей Орлов. К этому времени денежные средства княжны Таракановой сильной истощились, и агенты А. Орлова отыскали ее в очень скромной, почти бедной квартирке. Граф уверял княжну, что признает ее права на русский престол, уговорил ее переехать из Рима в Пизу и нанял там для нее богатый дом. Он исполнял все ее прихоти и капризы, что обошлось русской казне в копеечку. Закружившись в вихре волшебных удовольствий, принцесса Владимирская забыла об осторожности. Граф клялся совершить в России государственный переворот в ее пользу, к тому же притворился влюбленным и предложил ей обвенчаться с ним по православному обряду. Некоторые исследователи (например, французский историк А. Деко и др.) считают, что граф Алексей Орлов на самом деле без памяти влюбился в княжну. Более того, никто не верил в нее так, как он: она еще будет царицей, и за это он готов был положить жизнь свою. Вскоре он смиренно просил будущую «императрицу», не удостоит ли она, Романова, простого Орлова чести стать его супругой. Дело оставалось только за священником, и под этим предлогом А. Орлов перевез доверившуюся ему женщину в Ливорно, где стояла русская эскадра.

Граф нанял двух человек, которые разыграли роли попа и дьякона, и в Ливорно состоялось «венчание». Влюбленная и ничего не подозревавшая женщина с радостью согласилась прибыть на корабль «Исидор» – «частичку земли русской» – и отпраздновать их свадьбу, а потом отправиться в Санкт-Петербург. Она была уверена, что там ее ждет трон. Адмирал Грейг, помощник А. Орлова, выслал навстречу Таракановой эскорт матросов, и в ту минуту, когда она прибыла в порт, прогремел ружейный салют. С борта адмиральского корабля спустили на канатах парадное кресло, княжна села в него, и ее торжественно подняли на борт. В разгар «свадебного» веселья граф А. Орлов куда-то исчез, матросы тут же схватили «новобрачную» и заковали в кандалы. До самых берегов Бретани княжна вела себя спокойно и ждала, что «жених» приедет за ней. Но в порту, куда зашла русская эскадра, ее никто не встретил, и только тогда открылась ей ужасная правда. В рапорте контр-адмирала Грейга сказано, что княжна «пришла в отчаяние, узнав свою гибель, и в великое бешенство, а потом упала в обморок и лежала в беспамятстве четверть часа, так что и жизни ее отчаялись; а как опамятовалась, то сперва хотела броситься на аглицкие шлюпки, а как и тово не удалось, то намерение положила зарезаться или в воду броситься».

Все это происходило на глазах многочисленной публики, которая съехалась, чтобы увидеть таинственную узницу, поэтому Грейг поспешил плыть на всех парусах к Кронштадту. В Санкт-Петербурге пленницу отправили в Алексеевский равелин – в камеру, где от сырости на камнях выступала вода, в углах настывал лед, зеленая плесень покрывала стены. Только бой курантов да выстрелы сигнальных пушек нарушали могильную тишину. Очень скоро пленница сильно простудилась и стала чахнуть на глазах.

Допрашивал узницу петербургский генерал-губернатор князь А.М. Голицын, подготовивший для императрицы рапорт, по которому «биография» княжны Таракановой выглядит следующим образом. «Ни родителей своих, ни места рождения, ни национальности своей она не знала. Смутно помнила, что маленькой девочкой жила в Лионе, потом – в Киле; помнила свою воспитательницу, которая сообщила, что крестили ее “по православному образцу”. Содержали ее и обеспечивали ей безбедную жизнь баронесса Штерн и купец Шуман из Данцига, но кем приходились ей эти люди – она не знала.