100 великих узников

В конце декабря 1430 года мрачная процессия вступила в Руан – центр английских владений. Епископ П. Кошон ходатайствовал перед английским правительством о проведении процесса по обвинению Жанны в колдовстве. Регент Англии – умный и расчетливый герцог Бедфордский – еще в ноябре 1429 года провозгласил в Париже своего 8-летнего племянника французским и английским королем Генрихом VI, поэтому англичанам выгодно было доказать, что Карл VII был возведен на престол еретичкой, действовавшей по наущению сатаны. Англичане передали пленницу духовным судьям, но с оговоркой: если они не «вразумят» обвиняемую, она должна быть возвращена англичанам. Практически это означало: если священники не возведут Жанну на костер, она все равно будет казнена.

В Руане англичане решили подыскать для узницы такую темницу и такого тюремщика, чтобы у нее не было никаких надежд на избавление. Самым неприступным считался Буврейский замок, комендант которого, суровый и жестокий граф Уорвик, поклялся беречь свою пленницу как зеницу ока. Первое время Жанну держали в железной клетке, которая была устроена так, что узница могла в ней только стоять. Чтобы усилить мучения, ее шею, руки и ноги приковали к одной из стенок клетки. В затуманенном сознании Жанны все смешалось, счет времени пропал, и не существовало ничего, кроме усталости и тупой боли. Потом ее перевели в камеру, которая находилась в среднем этаже одной из башен. Это был настоящий каменный мешок, почти лишенный света. В нем Жанна оставалась по-прежнему скованной по рукам и ногам, а талию ее стягивал металлический пояс с приделанной к нему цепью длиной в 5–6 шагов. Второй конец цепи замком прикреплялся к толстому деревянному брусу. Эти оковы тоже доставляли узнице страшные мучения, но теперь, по крайней мере, она могла хоть сидеть и лежать на жесткой кровати. Но только лежать, потому что спать ей не давали… Пятеро грубых солдат, имевших специальные инструкции, неотлучно дежурили при Жанне и каждую ночь по несколько раз поднимали ее с кровати[8].

Обвинение не располагало против Жанны существенным материалом, правда, «святые отцы» Руана сожгли много «ведьм и еретиков», руководствуясь и куда меньшими «уликами». Однако на этот раз должен был состояться «образцовый» процесс, для которого нужны были реальные факты. А их-то как раз и не было! Предварительные сведения были настолько неясными и противоречивыми, что судьи долгое время не знали, что делать: обвинять Жанну в колдовстве или ереси. Чтобы устранить это затруднение, епископ Пьер Кошон использовал разные средства, и однажды в камеру пленницы проник его подручный – каноник Н. Луазелер, выдавший себя за ее соотечественника. Он вкрался в доверие к Жанне, надавал ей массу «советов» и выпытал у нее некоторые сведения. А П. Кошон и его секретари в это время сидели в соседней комнате и все записывали. После этого делу был дан ход, хотя и на этот раз «святые отцы» не особенно утруждали себя заботой о достоверности улик. Епископ П. Кошон хотел судить Жанну как еретичку и колдунью, и обвинения против нее были сведены – уже в ходе процесса – в 12 статей, среди которых назывались ее притязания на беседы со святыми и ангелами, фальшивые пророчества, ношение мужской одежды и т. д.

Процесс по делу Орлеанской девы длился несколько месяцев. Все это время ее засыпали непрерывными вопросами, относящимися и не относящимися к делу. Каждый из них мог содержать коварные ловушки, однако все ухищрения судей не дали никакого результата. Прирожденный ум, твердость духа и здравый смысл помогли Жанне не попасться в расставленные ловушки. Кроме того, она сама не раз ставила в затруднительное положение судей. Однажды Жанна заявила, что готова прочесть молитву, которую требовал от нее епископ П. Кошон, если он согласится принять ее исповедь. Как духовное лицо, епископ не мог отказать обвиняемой в просьбе, а с другой стороны, выслушав ее исповедь, он не мог, не рискуя спасением собственной души, признать Жанну виновной…

Во время процесса подсудимая заболела. Англичане очень забеспокоились, и Орлеанскую деву стал лечить личный врач герцогини Бедфордской. Она поправилась, и 2 мая 1431 года ей предъявили обвинения, потребовали отказаться от «видений» и подчиниться церкви. Жанна отказалась. Через неделю ее привели в камеру пыток, чтобы показать для устрашения зловещие инструменты палача. Правда, прибегнуть к пытке судьи не решились, но они не переставали запугивать узницу муками костра и ада. А 23 мая ей было объявлено: если она не признает своих заблуждений, то ее сожгут на костре. Решимость и твердость духа Орлеанской девы были на какое-то время поколеблены. Подавленная рассуждениями ученых-богословов, она признала свою вину, и судьи приговорили ее к вечному заточению.