100 великих узников

М. Лютер ценил старания саксонского курфюрста спасти ему жизнь, но одиночество сокрушало его. Из водоворота страстей он вдруг, словно по волшебству, был перенесен в тихое уединение, куда почти совсем не достигали вести из внешнего мира. В замке М. Лютер был на положении то ли узника, то ли гостя; к нему приставили пажа для услуг, и вообще обращались с ним очень предупредительно. Когда волосы и борода узника отрасли настолько, что изменили его до неузнаваемости, он стал гулять по лесам и порой даже присоединялся к местным охотникам. Можно было ожидать, что невольный отдых после тяжелых трудов, тревог и волнений последнего времени будет приятен человеку, против воли вовлеченному в борьбу. Но М. Лютер уже не мог жить без этой борьбы и оставаться бездеятельным. Горько сетовал он на свое вынужденное бездействие в то время, как друзья его подвергаются опасностям. Это сказалось даже на здоровье узника: обильная пища Вартбургского замка после скудных монастырских трапез оказалась для него вредной. Преследовала М. Лютера и бессонница, начавшаяся еще в 1520 году, когда он стремился возместить пропущенные часы положенных молитв. Непрочитанные молитвы накапливались за одну-две, а иногда и три недели, и тогда он выделял для них целое воскресенье. Однажды М. Лютер три дня не ел и не пил, пока «не вымолился». После одного из таких испытаний разум его не выдержал, и целых пять суток он не мог уснуть: пластом лежал в постели, пока врач не дал ему успокоительное.

Под влиянием физического расстройства и угнетенного душевного состояния в Вартбурге узника стали посещать видения, а замок предоставлял для этого богатую пищу. На чердаках гнездились совы, филины и сипухи, бормотание которых отдаленно напоминало человеческую речь. Полчища крыс наводняли подвалы и рыскали по всем помещениям, скрипели старые половицы и ссохшаяся мебель… В таких условиях человек, верящий в черта, просто не мог не увидеть его воочию; дьявол смущал религиозную совесть М. Лютера и искушал его грехом. Он показывался ему в образе блуждающих огней или свиньи, грыз приготовленные для узника орехи и бросал скорлупу в постель, с шумом и треском скатывал ведра по ступеням лестницы[12].

Но все внешние бедствия не могли сравниться с душевными страданиями. М. Лютер был лишен возможности лично участвовать в борьбе, читать проповеди было негде, но он мог писать и пером трудиться для общего дела. В Вартбурге узник создал свои самые важные работы, в частности, «Об исповеди», в которой подчеркивал, что Римско-католическая церковь была неправа, требуя от всех людей исповедоваться священнику. Ведь исповедь – это личное дело христианина и Бога, и человек волен исповедоваться в своих грехах тогда, когда сочтет нужным. В Вартбурге М. Лютер перевел на немецкий язык Библию, чтобы простые люди Германии могли читать ее на родном языке. Переводя псалмы, он решил переложить их для богослужебного пения: так возникла немецкая духовная песнь…

Верховный инка Атауальпа и его полководец Руминьяуи

Незадолго до вторжения в Перу европейцев Великий Инка Уайна Капак по каким-то причинам вдруг оставил священный город Куско и сделал своей резиденцией крепость Кито. Перед смертью он разделил свою огромную империю на две части: южную со столицей в Куско передал Уаскару – одному из своих законных сыновей, а северную часть с городом Кито – внебрачному сыну Атауальпе. И братья немедленно сделались врагами…

^{Памятник Руминьяуи}

Атауальпа знал, что его армия в несколько раз сильнее войска Уаскара, и напал на брата. Большинство сторонников Уаскара были убиты, а сам он взят в плен и в цепях отправлен в Куско. Атауальпа разбил лагерь под Кахамаркой и стал ждать подхода своего полководца Руминьяуи, чтобы во главе войск войти в Куско. Именно в этот драматический момент на территории Перу и высадились испанцы во главе с Ф. Писарро. Тайные сторонники Уаскара показали конкистадорам скрытые тропы, и те за два месяца достигли Кахамарки. Разведчик испанцев сообщил, что город оставлен жителями, но в его окрестностях расположился укрепленный лагерь фактического правителя инков Атауальпы. И в нем столько воинов, «сколько на полях кукурузных початков».

Испанцы стали осторожно спускаться в долину, но никто не препятствовал их движению. Безмолвный город вызывал у них самые мрачные и тревожные чувства, и, беспрепятственно заняв Кахамарку, конкистадоры не испытали никакой радости. Для начала Ф. Писарро отправил к индейцам своих парламентеров с «визитом вежливости». Их принял сам Атауальпа – 30-летний, хорошо сложенный мужчина с красивым лицом и живыми глазами. Однако от испанцев не ускользнули его надменность и самоуверенность, но как иначе мог вести себя Верховный Инка с теми, кто стремился поработить его империю? Прощаясь, он сказал, что готов встретиться с предводителем испанцев и уже на следующий день прибудет в их лагерь.