100 великих загадок истории

Первым под каток репрессий попадает Зиновьев. В августе 1936 г. состоялся новый показательный процесс — по делу так называемого «Троцкистско-зиновьевского террористического центра». Он проходил по классическому сталинскому сценарию. Все подсудимые дружно, наперебой изобличали себя и своих подельников не только в убийстве Кирова, но и в других чудовищных преступлениях, в частности — страшно помыслить — подготовке убийства самого товарища Сталина. Это был первый сталинский показательный процесс такого рода, за которым последует серия других. Несмотря на отчаянные обращения Зиновьева к Сталину, ему и его подельникам был вынесен смертный приговор и приведён в исполнение немедленно.

А впрочем, так ли уж заслуживает жалости Зиновьев? В своё время на посту руководителя питерской партийной организации, осуществляя красный террор, он пролил реки крови, причём не только классовых врагов, но и ни в чём не повинных заложников. Так что, может, история воздала ему недаром?

Дальнейшее общеизвестно — нагнетание массового психоза в стране (публичные покаяния на партсобраниях всех уровней бывших оппозиционеров — подлинных и мнимых, гневные требования трудящихся всей страны немедленной и суровой расправы над ними), серия громких показательных судебных процессов и апофеоз — кровавая мясорубка 1937–1938 гг., унёсшая тысячи жизней.

А теперь зададимся вопросом — что побудило Сталина резко сменить стратегию, перейти от политики смягчения режима к массовому террору? Некоторые исследователи считают, что ослабление репрессий было заранее спланированным временным отступлением перед началом террора. С этим трудно согласиться. Похоже, Сталин вполне искренне шёл на потепление, не помышляя в то время о таком размахе репрессий. Объективной необходимости в этом в то время не ощущалось — Сталин и так достиг абсолютной и неограниченной власти и даже всеобщего поклонения. Последующие цели могли достигаться уже «малой кровью».

Так что же послужило импульсом, толчком для столь резкой смены сталинских планов? Такой толчок действительно был. И как это ни парадоксально, им послужил XVII съезд партии, явившийся блистательным триумфом Сталина (настолько блистательным, что это дало повод некоторым историкам иронически назвать его «съездом победителя»).

На этом съезде не только звучали дифирамбы в адрес Сталина. Там произошёл ещё инцидент, ныне уже не являющийся исторической тайной.

На съезде должен был быть избран тайным голосованием высший руководящий орган партии — Центральный Комитет. Процедура голосования была хорошо отработана уже тогда. Список кандидатов, естественно, составлялся заранее, в него вносилось ровно столько кандидатур, сколько нужно было избрать. Избранным считался каждый набравший более половины голосов. Так что практически какие-либо случайности исключались. И вдруг — ошеломляющая новость: против Сталина подано 270 голосов (из 1225) — почти четверть! Перепуганный Каганович, осуществляющий организационное руководство съездом, мчится к Сталину. Содержание их разговора остаётся тайной. Но очевидно, что, хотя формально Сталин считался избранным, допустить оглашения такого результата они не могли. В обстановке съезда это было просто немыслимо. Итоги голосования были скорректированы и официально объявили, что против Сталина проголосовало 3, а против Кирова 4 и т. д.

Видимо, тогда Сталин окончательно убедился в том, что ленинские соратники в душе никогда не будут считать его гениальным продолжателем дела великого Ленина, как бы они ни прославляли его в публичных речах. По всей вероятности, именно тогда у него созрело решение вырубить под корень всю «ленинскую гвардию» и заново переписать историю революции. А заодно и обезопасить себя на будущее от подобных инцидентов.

Ну а если у Сталина созрело решение о глобальной чистке партии (а все его последующие действия подтверждают это), то ему позарез нужен был мощный пропагандистский детонатор, который взорвал бы благодушно-восторженную атмосферу в стране и облегчил переход к обстановке всеобщей бдительности-подозрительности. Убийство Кирова подходило на роль такого детонатора идеально.

Итак, мы можем сделать два вывода. Первый — в убийстве Кирова был заинтересован только Сталин. Никаким другим политическим силам оно не сулило ничего, кроме скорой и суровой расправы. И второй — максимальную пользу, наибольшие политические дивиденды из него получил тоже один Сталин. Все остальные заплатили за него в лучшем случае свободой, в худшем — головой. Таким образом Сталин становится не только главным, но и ЕДИНСТВЕННЫМ подозреваемым.

Но давайте будем объективны. Давайте соблюдать — даже в нашем историческом расследовании — демократические принципы всякого цивилизованного судопроизводства, в том числе и принцип состязательности. Предоставим слово защите.