100 великих загадок XX века

Командир 1-й пехотной дивизии Вооруженных сил Комитета освобождения народов России полковник Красной армии С. Буняченко, сын крестьянина, в октябре 1942 года принял 59-ю стрелковую бригаду, от которой осталось 35 процентов личного состава. Без поддержки танков и авиации он четверо суток отбивал атаки немецких танков и мотопехоты в районе Урух-Лескен. Почти вся бригада погибла, а самого Буняченко захватила румынская разведгруппа. Позднее в концлагерь, куда он попал, пришли власовские пропагандисты…

Майор И. Кононов, ставший впоследствии командиром 102-го казачьего полка вермахта, а затем командиром казачьих дивизии и корпуса, получил в финскую войну орден Красной Звезды за бои в окружении. Летом 1941 года он находился на самом сложном участке в арьергарде, прикрывая отступление своей дивизии. 22 августа с большей частью полка, со знаменем, с группой командиров и комиссаром перешел на сторону немцев, заявив, что «желает бороться против ненавистного сталинского режима».

Здесь, кстати, можно вспомнить еще об одном стереотипе. У нас как-то принято считать, что в плен сдавались в основном попавшие в окружение, деморализованные, часто раненые красноармейцы.

Частично это верно. Но нельзя не учитывать и тот факт, что целые группы бойцов и командиров уходили к врагу организованно, с оружием в руках, иногда под звуки музыки (особенно в первый период войны, когда они еще не представляли, какой «порядок» установят немцы на оккупированных территориях).

Зная обо всем этом, можно, вопреки общепринятым взглядам, предположить, что значительная часть перебежчиков ушла к врагу не просто в попытках спасти жизнь или заполучить относительный комфорт в условиях военного времени. Тот же Трухин, по его собственным словам, не мог простить Сталину уничтожение военных кадров в 1930-е годы. Кононов потерял трех братьев в результате «расказачивания» на Дону.

Боеспособность «восточных» батальонов вермахта была неоднородной. Тем не менее в истории остались, например, свидетельства отчаянной смелости, проявленной власовцами в боях против англо-американских частей после открытия второго фронта — в том числе в районе Лемана или у крепости Лориан. Адъютант командующего добровольческими частями во Франции обер-лейтенант Гансен в июне 1944 года сделал в своем дневнике следующую запись: «Наши восточные батальоны в боях на побережье проявили такую храбрость, что решено поместить их дела в специальной сводке вермахта».

Большинство старших офицеров Вооруженных сил Комитета освобождения народов России оказались в конечном итоге выданы англо-американскими оккупационными властями советской стороне. В 1945–1946 годах они были казнены «за измену Родине».

Признаем же, как минимум, одно: политика сталинского руководства привела к тому, что на сторону Германии в 1941-м и последующих годах перешло множество способных и хорошо подготовленных кадров Красной армии.

ГИБЕЛЬ «НОРМАНДИИ» — ДИВЕРСИЯ ИЛИ ХАЛАТНОСТЬ?

В начале Второй мировой войны французский пассажирский лайнер «Нормандия» нашел убежище в порту Нью-Йорка и вскоре был конфискован американским правительством. После трагедии в Перл-Харборе командование ВМФ США очень нуждалось в больших транспортах для перевозки войск. «Нормандию» решили переделать в военное транспортное судно, а заодно сменили и его имя — корабль стал называться «Лафайет». В феврале 1942 года работы по его переоборудованию вступили в завершающую фазу и судно должно было выйти в море. Но случилось непредвиденное…

Днем 9 февраля на судне начался пожар. Огонь возник в огромном центральном салоне, где устанавливались койки для американских солдат и лежали сваленные в беспорядке спасательные пояса, и стал быстро распространяться по всему судну. Сбить пламя не удавалось. Судно начало крениться на левый борт, к полуночи крен достиг 40 градусов. А 10 февраля в 2 часа 39 минут потоки воды хлынули во внутренние помещения и корабль лег на бок прямо у причала. Входивший в первую тройку самых крупных и быстроходных судов мира, способный принять на борт целую стрелковую дивизию с полным вооружением, корабль в самый разгар войны, когда американское военное командование испытывало огромную нужду в войсковых транспортах, был выведен из строя…

Корреспонденты нью-йоркских газет появились около горящего судна раньше, чем агенты Федерального бюро расследований. Их репортажи с места аварии позволили точно воспроизвести последовательность событий. А на состоявшейся вечером пресс-конференции руководитель спасательных работ адмирал Эндрюс сообщил журналистам о предполагаемой причине аварии и уверенно заявил: «Подозрений на диверсию нет!» Два месяца спустя комитет сената по военно-морскому флоту обнародовал выводы своего собственного расследования: «причины и последствия пожара — результат беспечности со стороны военно-морского флота».