100 великих женщин

Следом за отправившейся в путь Марией Николай I выслал гонца с бумагами, в которых предписывались самые строгие меры для жён декабристов. Власть хотела сломить строптивых. Женщины теряли свои дворянские права, и государство более не отвечало не только за их безопасность, но и человеческое достоинство. Что было страшнее для этих моралисток? Может быть, только то, что тяжёлым бременем ложилось на их материнские плечи — дети, прижитые в Сибири, «поступали в казённые крестьяне».

Потрясённый Сергей, увидев жену в тесном каземате благодатского рудника, бросился к Марии, но она опустилась на колени и прежде, чем обнять мужа, поцеловала его кандалы. В этот поступок вместился весь смысл её жизни, смысл жизни женщин её поколения. Слабый пол переставал быть только тенью своих мужей, он вступал на путь общественного самосознания, на путь активного участия в происходящем. Можно спорить о пользе и необходимости свободы женщины, но то, что эмансипация в России начиналась со «слабеньких барынек — декабристок», не вызывает сомнений.

Женщины, приехавшие в Сибирь, скоро выросли из безропотно молчащих пленниц. Они с энтузиазмом отстаивали права не только своих мужей, но и вообще всех бесправных узников. Однажды Волконская увидела, что заключённые выходят из тюрьмы, едва прикрыв свою наготу: без рубашек, в одном исподнем бельё. Тогда Мария купила холста и заказала несчастным одежду. Начальник рудников, узнав об этой вольности, рассердился: «Вы не имеете права раздавать рубашки; вы можете облегчать нищету, раздавая по 5 или 10 копеек нищим, но не одевать людей, находящихся на иждивении правительства». Волконская парировала: «В таком случае, милостивый государь, прикажите сами их одеть, так как я не привыкла видеть полуголых людей на улице». Начальнику пришлось извиняться за слишком резкий тон. Мария настолько высоко несла чувство собственного достоинства, что среди отбросов общества, годами селекционированных в Сибири — убийц, пройдох, насильников — никто ни разу не позволил дурно обойтись с нею, хотя единственной защитой была только она сама, слабая бывшая княгиня.

С годами жены декабристов создали какое-то подобие общественного комитета, который распределял приходившие в частном порядке денежные средства, помогал хлопотать об амнистии или смягчении участи, заботился о неженатых, хоронил и женил товарищей по несчастью. Они стали огромной духовной силой. В Иркутске до сих пор не изгладилось это влияние. То и дело то там то тут вспоминают о добрых делах декабристской колонии.

В 1829 году из столицы пришла радостная весть: заключённым разрешили снять кандалы. Это была первая ласточка надежды на послабление участи. Однако годы шли, а суровое наказание оставалось в силе. Вначале Мария думала, что государь смилостивится через пять лет, потом она ожидала амнистии спустя десять, слабый лучик оставался и через пятнадцать лет ссылки. Через 25 лет Волконская смирилась. Единственное, о чём она молила Бога — вызволить из Сибири её детей. Однако, когда маленькому Мишеньке исполнилось семь, Николай решил позаботиться о государственных преступниках и предложил по желанию матерей забрать детей на попечение царствующего дома. Волконская наотрез отказалась, решив, что дети во что бы то ни стало должны сохранить свои корни и память о родителях.

При всей силе духа Волконской поражает её стремление остаться женщиной. Порой доходило до парадокса, словно общественный долг велел поступать ей как бесполому существу, а природа расставляла все по своим местам. В Петровском Заводе они добились от начальства разрешения на проживание прямо в камерах мужей. Долго боролись (даже писали письма в столицу) за то, чтобы в стенах, наконец, пробили маленькие окошечки. Мария купила крестьянскую избу для своей девушки и человека, приходила туда привести себя в порядок — причесаться, помыться, одеться. В камере же она сама обтянула стены шёлковой материей, поставила пианино, шкаф с книгами, два дивана. «Словом, — писала она, — было почти что нарядно».

Волконским повезло, они всё-таки дожили до освобождения из ссылки. Из Сибири Мария Николаевна вернулась в 1855 году. Перед смертью она написала знаменитые «Записки», полагая своими читателями детей и внуков. Но молва о существовании воспоминаний распространилась быстро. Первым пожелал ознакомиться с записками Н. Некрасов, задумавший поэму о подвиге русских женщин. Он обратился к сыну Волконской, однако Михаил Сергеевич, не желая предавать огласке воспоминания матери, с трудом согласился прочитать поэту часть текста. Только в 1904 году «Записки» были опубликованы и поразили читателей глубокой порядочностью и скромностью автора.

СЕСТРЫ БРОНТЕ