100 великих женщин

Надо сказать, что упорство и целеустремлённость Неждановой сделали её человеком высокообразованным, эрудированным, интересным в общении. К окончанию гимназии обаятельная девушка обретает интересных, интеллигентных и по-своему влиятельных друзей. Её как родную принимают в семье крупного чиновника Министерства народного просвещения Фармаковского. По-видимому, сказалось сильное увлечение Антониной сына Фармаковского Бориса. С искренним теплом относится к Неждановой и доктор Бурда, который окажет ей позже решающую финансовую помощь. Заканчивая гимназию, девушка оказалась на распутье — в ней боролись родительские наставления и собственные пристрастия. Нежданова ловила себя на мысли, что её влекут и точные науки (Антонина даже посещала лекции на медицинском факультете Одесского университета), и музыка.

Шестнадцать лет исполнилось Неждановой, когда умер отец. Теперь выбор сделали обстоятельства — нужно было помочь семье, и в память об отце Антонина становится преподавателем в городском женском училище.

Восемь лет она тащит постылую учительскую «лямку», а душа просит сцены, рампы, чарующих звуков романсов. Ни одной оперной премьеры не пропускает Нежданова в Одесском театре, и чем больше она слушает местных знаменитостей или заезжих гастролёров, тем сильнее растёт её желание петь самой, тем более что её нет-нет да и приглашают выступить в любительских концертах. Восхищение друзей её способностями подстёгивают честолюбивые мечты.

Когда младшие сестра и брат подросли, Нежданова решила, что самое время подумать и о себе. В октябре 1899 года Антонина отправилась в Петербург с желанием поступить в консерваторию. Но столица с её прославленными педагогами в гостеприимстве Неждановой отказала. Прослушав девушку, экзаменаторы объявили ей, что её голос для карьеры оперной певицы недостаточен. Но Антонина не привыкла отступать, тут и понадобилась материальная помощь доктора Бурды, который обещал перевести деньги в оплату за учёбу в Московскую консерваторию.

Нежданова очень волновалась на прослушивании. Она пела точно, но с трудом взяла верхнюю ноту в «Колыбельной» Чайковского. Причина была простой и ясной: диапазон её голоса был развит недостаточно. Однако эта ошибка не помешала выдающемуся педагогу, итальянцу Умберто Мазетти, разглядеть в абитуриентке будущую большую певицу. Нежданову приняли в «избранный» класс.

Неизвестно, как бы сложилась творческая судьба певицы, не окажись у истоков её пути такого великолепного мастера, каковым был Мазетти. Можно с уверенностью сказать, что он «подарил» Неждановой её голос.

Мазетти проявил себя как тонкий и умный педагог. Первые четыре месяца он вообще не занимался с новой подопечной и, лишь присмотревшись к Неждановой, оценив её необычный, яркий голос, начал вокальные упражнения.

Диапазон певицы, по её собственному утверждению, не превышал полутора октав, но Мазетти сразу отказался от искусственного вытягивания верхних звуков и долгое время позволял Неждановой петь только те произведения, которые были построены на среднем регистре голоса. Мазетти как бы предоставил возможность постепенно проявиться самой природе, осторожно, без напряжения «подталкивая» голос к верхним регистрам. Таким образом, именно итальянский педагог заложил основы уникального мастерства певицы, в исполнении которой поражала прежде всего раскованность и лёгкость в партиях любой сложности.

Однажды в Киеве к Неждановой, уже признанной певице, после окончания спектакля «Лакмэ» подошёл антрепренёр и спросил, не пела ли она арию с колокольчиками, выпустив наиболее трудные места. Заметив недоумение Неждановой, антрепренёр пояснил, что выступавшая в партии Лакмэ незадолго до Неждановой певица невероятно мучилась, когда пела эту сложную арию, он решил, что Антонина Васильевна спела упрощённый вариант, поскольку её пение было очень лёгким. Антрепренёр не знал, что лёгкость исполнения — первый и самый главный принцип, который она переняла у Мазетти.

Он же, Мазетти, научил Нежданову и трепетному, заботливому отношению к собственному голосу: петь не больше двух-трех часов в сутки — двадцать минут упражнений, потом обязательный двадцатиминутный отдых. Нежданова берегла свой голос пуще всего на свете, часто по этой причине отказываясь от выступлений, некоторых партий, гастролей. Она относилась к голосу свято, словно осознавала, что дан он ей не за какие-то особые заслуги, а просто так… случайно, и она не вправе распоряжаться им, как транжира. Зато до конца дней Антонина Васильевна сохранила нежный звонкий «колокольчик» своего природного инструмента и никто никогда не слышал старческого, плавающего дребезжания в её пении. А свой последний концерт Нежданова дала на радио 4 августа 1943 года.

Напряжённые занятия с Мазетти (они не прекращались даже в каникулы и выходные) дали свои положительные результаты. В экзаменационных листах против фамилии Неждановой на протяжении всех лет ученичества стояла оценка 5+, показатель исключительных успехов и особого места, которое занимала среди других учащихся Московской консерватории молодая певица.