Читаем 100 великих женщин полностью

Когда девочке едва исполнилось 15 лет, она решила начать самостоятельную жизнь: сняла гостиницу и полностью положилась на заработки от уличного пения. Рассказ о своей жизни Эдит всегда начинала со встречи в хмурый октябрьский полдень 1935 года с человеком, изменившим её жизнь. Это был хозяин кабаре Луи Лепле, верно угадавший в маленькой грязной певичке огромный талант. Луи дал Эдит постоянную работу в своём заведении, он в буквальном смысле вывел её на настоящую сцену, он подарил Эдит имя, которое прогремело на весь мир — Пиаф. Луи Лепле учил её: «Никогда не делай уступок зрителю! Великий секрет заключается в том, чтобы оставаться самим собой. Всегда будь сама собой!» Сколько раз в своей жизни Эдит Пиаф, сжав зубы от боли и отчаяния, вспоминала эти слова первого дорогого покровителя, который словно выпустил из тёмной клетки «своего воробышка».

Не обошлось и без курьёзов. Эдит с детства любила и умела вязать, причём нужно заметить, что делала это даже тогда, когда в её шкафу уже пылились туалеты лучших кутюрье мира, — по-видимому, так она успокаивала нервы. В юности же вязание заметно пополняло скудный гардероб уличной певички. И в день дебюта Эдит сидела в артистической, повторяя текст песен, в руках у неё мелькали спицы, она лихорадочно пыталась довязать недостающий рукав. Представление уже началось, и наступила минута, когда откладывать выход стало невозможным, а одеть больше было нечего. Лепле силой натянул на незадачливую дебютантку свитер с одним рукавом: «Прикроешь другую руку шарфом. Не жестикулируй, поменьше двигайся — и всё будет хорошо!»

И все действительно случилось чудесным образом. Это магическое воздействие актрисы, которое многие пытались понять и описать, проявилось и тогда в заштатном ресторанчике когда Эдит начинала петь, и на больших, солидных сценах — все мелкие помехи, досадные детали исчезали. Зрители не замечали, что Пиаф не слишком представительна, что она уже немолода, что иногда она и нетрезва, что у неё всего лишь один рукав… Фея искусства превращала жалкую мышку в принцессу, гипнотизирующую публику.

Тяжёлые дни наступили для Эдит, когда папаша Лепле был убит. Газеты с удовольствием муссировали тему о причастности к преступлению ресторанной певички. Праздные зеваки собирались в кабаре, где выступала Пиаф, чтобы поглазеть на девчонку, связанную с «делом Лепле», а одни из знакомых артистов выразился совсем откровенно: «Твой покровитель умер. С твоим талантом ты скоро снова будешь петь на улице».

Вероятно, он был злым, а потому и глупым человеком, этот актёр. Помимо недюжинного таланта Эдит имела стальной характер, закалённый уличным воспитанием. Она умела идти напролом, мало рефлексировала, была довольно непосредственна, общительна и никогда не пребывала в одиночестве. Знакомство с Раймоном Ассо очень повлияло на формирование Эдит Пиаф как личности и как певицы. Однажды, ещё при жизни Лепле, Эдит заглянула к одному издателю. Господин, сидевший за роялем, попросил гостью послушать новую песню. Простодушная девушка откровенно выразила своё мнение о том, что музыка весьма посредственна, зато слова ей понравились. Автор текста, а им оказался Ассо, был польщён — так завязалось их знакомство.

Образованный, педантичный, умный Раймон задался целью превратить «гадкого утёнка» в прекрасного лебедя. Надо сказать, что до Ассо Эдит имела богатый опыт общения с мужчинами, но то были по большей части матросы, солдаты, портовые рабочие. От одного из таких знакомых совсем ещё юная Пиаф родила девочку, которая вскоре умерла. Однако можно с уверенностью сказать, что первым настоящим близким другом для Эдит стал Раймон. Он повлиял на Эдит, воззвав к её профессиональной чести. «Как ты можешь заставить что-то понимать других, если сама не знаешь смысла некоторых слов своих песен?» Этот аргумент Ассо действовал на Пиаф неотразимо, и она становилась послушной, как змея у дудочки.

Во-первых, Раймон взялся за образование Эдит, поскольку наша героиня с трудом умела читать по слогам. Во-вторых, он принялся сражаться с дурными манерами любимой. То и дело в их семейном гнёздышке слышался строгий глас Раймона: «Не наливай стакан до краёв», «Не чавкай и не разговаривай с полным ртом», «Держи вилку правильно» — словно дом был полон детьми дошкольного возраста, в то время как Эдит минуло уже двадцать один.

Именно Ассо познакомил Пиаф с любимым композитором певицы — Маргерит Моно. Этот тройственный союз подарил публике немало песенных шедевров. Маргерит сыграла в жизни Эдит огромную роль. Она научила её тому, что такое песня, что музыка это не только мелодия, что в зависимости от того, как её исполнять, она может передать столько же чувств, сколько слова. До конца жизни Эдит будет говорить: «Самый чудесный подарок, который мне сделал Раймон, — это Гит!»

Перейти на страницу:

Все книги серии 100 великих

100 великих оригиналов и чудаков
100 великих оригиналов и чудаков

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Фёдоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Фёдор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!»В очередной книге серии «100 великих» главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым. Она будет интересна каждому, кто ценит необычных людей и нестандартное мышление.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии

Похожие книги

100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное