100 знаменитых американцев

Если мы воспримем Уитмена именно так, тогда его поэзия не покажется отвлеченной и многословной, и ее можно будет понять как завещание поэта видеть в каждом человеке личность, любить жизнь и свободу. По Уитмену иначе и быть не может, поскольку, говоря его языком, «долго трудилась Вселенная, чтобы создать меня».

Уитмен родился 31 мая 1819 г. Его родиной был небольшой поселок Уэст Хилз, расположенный на острове Лонг-Айленд неподалеку от Нью-Йорка. Здесь на протяжении двух столетий жили предки будущего поэта, выходцы из голландских и английских фермерских семей. Голландское происхождение сказалось на внешнем и внутреннем облике Уитмена. Его крупная крепкая фигура, спокойный и благодушный характер не противоречили упрямой и могучей воле.

В юности о поэтическом творчестве Уитмен и не помышлял. Это был праздный молодой человек, не знающий толком, чем ему заняться. Он то бездельничал в Нью-Йорке, то учительствовал в захолустье, то редактировал ежедневную газету, в которой был и наборщиком, и репортером, и сотрудником, а вечерами становился почтальоном, развозившим на лошади свою же газету по окрестным селениям и городкам.

Казалось, Уитмен сознательно не искал дела, которое могло бы принести хоть какую-нибудь прибыль и положение в обществе. И это в Америке, где богатство во все времена было основным мерилом ценности человеческой личности! Для Уитмена же ни доллары, ни собственность не имели никакой цены. До поры до времени он и сам не знал, в чем его судьба и призвание. Просто жил – весело и беззаботно, довольствуясь тем, что давал ему тот или иной заработок.

В канун своего сорокалетия Уитмену нечем было похвастаться ни перед собой, ни перед словесностью. В его литературном арсенале имелись лишь незначительные журналистские репортажи да среднего достоинства рассказы в духе Эдгара По, которому в те времена подражали многие американские писатели. Разумеется, родные были недовольны бесцельной жизнью Уолта. Достигнув зрелого возраста, он ничего не добился – не избрал приличной профессии, не нажил состояния. И вдруг оказалось, что исподволь, незаметно для друзей и родных Уитмен пришел к тому настоящему делу, к которому, вероятно, был призван некими высшими силами. Произошло это в 50-е годы, когда он вдруг осознал в себе поэтический дар. С этого времени начался упорный писательский труд, не прекращавшийся до самой смерти поэта. Об этом своем прозрении он писал: «Я помню, было прозрачное летнее утро. Я лежал на траве… и вдруг на меня снизошло и простерлось вокруг такое чувство покоя и мира, такое всеведение, выше всякой человеческой мудрости, и я понял, что Бог – мой брат, и что Его душа – мне родная, и что ядро всей Вселенной – любовь».

Тут-то и оказалось, что в те месяцы и дни, когда Уитмен сотрудничал в малопривлекательных газетах и журналах, когда он бесцельно бродил по Нью-Йорку или по побережью Лонг-Айленда, когда вел праздные беседы с простым людом, в его «тайной лаборатории мозга» созревала Книга. И когда она явилась на свет, поражены были не только читатели, но и сам автор. Пять лет целеустремленного сосредоточенного творчества ушло на создание первого варианта рукописи стихов под названием «Листья травы». Именно эта, единственная книга поставит Уитмена в будущем в первый ряд зачинателей новой американской поэзии.

«Листья травы» – книга об Америке, а через нее о человеке, человечестве и мире, а еще далее – о космосе, Вселенной, пространстве и времени, в которых пребывает каждый из живущих. Но отправной пункт – родная страна, о чем Уитмен впоследствии сказал: «Всякий, кто захочет узнать, что такое Америка, в чем отгадка той великой загадки, какой является для всех чужеземцев атлетическая демократия Нового Света, пусть возьмет эту книгу, и вся Америка станет понятна ему».

Самое удивительное, что издателей рукописи «Листьев травы» в самой демократичной стране Уитмен найти не смог. Пользуясь былыми навыками, он сам набрал эту книгу, сам напечатал ее в крохотной частной типографии тиражом 800 экземпляров, и 4 июля 1855 г. она вышла в свет. Имя автора на обложке не значилось, хотя в одной из поэм была такая строка:

Я Уолт Уитмен, сорвиголова, американец, и во мне вся
Вселенная.

Мало какую книгу встречали в Америке с такой шумной руганью и оскорблениями. Эпитеты и сравнения приводились немыслимые: «смесь чепухи и вульгарности», «гнилая книга», «куча навоза», «чумная, заразная». Вот далеко не весь набор определений, которых удостоился поэт. Тот самый, которому через несколько десятилетий за «кучу навоза» поставят в Нью-Йорке памятник, а его «гнилую книгу» «Листья травы» переведут на десятки языков мира и объявят ее самой прекрасной книгой, созданной в Америке.

В смущение критиков повергала не только необычность тем, образов, форма стиха и его космическая всеохватность. В смятение приводили и некоторые строки, воспевавшие страстную мужскую дружбу-любовь: