100 знаменитых любовниц и фавориток королей

Когда супруги наконец-то встретились, им было что сказать друг другу. Оба выдавали себя не за тех, кем являлись на самом деле. Он женился на богатой невесте из приличной семьи, она же стала женой полковника. Оказалось, что на этот брак их толкнули бедность и склонность к авантюризму. О любви здесь речь и не шла. Госпожа Фридрихс не захотела жить вместе с таким мужем, и судьба временно освободила ее от этой нужды — как-то раз на улице Петербурга она случайно встретила мадам де Террей, хозяйку той самой модной лавки в Париже, в которой Жозефина работала в юности. Женщина еле узнала в красавице маленькую Фифин! Теперь у мадам де Террей был свой магазин одежды в Санкт-Петербурге, так как французская мода в России тогда пользовалась огромным спросом. Некоторое время Фифин пожила в ее доме, но вскоре мадам понадобилось ехать в Москву. В сопровождении она не нуждалась, и Жозефина снова осталась одна. Ей не оставалось ничего, кроме как вернуться к ненавистному мужу. Они снова стали жить вместе, но грубое обращение Фридрихса было невыносимо для Фифин. Их отношения превратились в сплошные ссоры, скандалы, слезы, и девушку охватило отчаяние.

Она задумалась над своим будущим. Ей нужна была помощь. Но к кому она могла обратиться? Жозефина вспомнила об английском лорде, который был к ней так бескорыстно добр, и теперь ей казалось, что нет ничего лучше такого же щедрого покровительства и беззаботной жизни в нанятой уютной квартире. Наслушавшись историй о том, как милостива бывает некая высокопоставленная особа ко всем обездоленным и несправедливо оскорбленным, Фифин решила обратиться к великому князю Константину Павловичу. На одном из балов девушка бросилась к нему в ноги и, запинаясь, скороговоркой изложила ему грустную историю своей загубленной жизни, жалуясь на тот обман и зло, которые ей довелось испытать, и моля о защите. Знала ли она, к чему это приведет? Несомненно, да.

Цесаревич Константин отнесся к обездоленной девушке как настоящий джентльмен, и вскоре Жозефина навсегда забыла, что такое нужда. Она стала спутницей князя на четырнадцать лет (они познакомились около 1806 года, а расстались в 1820 году). «Роста среднего, с темно-русыми, почти черными волосами, зачесанными по современной моде маленькими кудрями на лбу, она… имела лицо неправильное; маленький носик, несколько вздернутый, губы тонкие, всегда улыбающиеся, цвет лица чистый, слегка румяный, придавали ей большую миловидность; но главную ее прелесть составляли глаза, большие, карие, с выражением необыкновенной доброты и осененные длинными черными ресницами». Такой Фифин впервые предстала перед Константином. Кроме миловидной внешности, у нее был необычайно веселый и легкий нрав: она часто смеялась, непринужденно болтала и, в отличие от законной супруги цесаревича Анны Федоровны, с удовольствием участвовала в его забавах. Жозефина развлекала князя, была для него своего рода шутихой, однако эта роль ее ничуть не тяготила. Константин обещал со временем на ней жениться и вел переговоры с императором и вдовствующей императрицей Марией Федоровной, пытаясь добиться разрешения на развод, но безуспешно.

24 марта 1808 года у Жозефины и Константина родился сын. Его назвали Павлом, в честь покойного деда. Ходили слухи, что мальчик не великокняжеского рода, так как цесаревич бесплоден. Однако подтвердить, равно как и опровергнуть подобные слухи было практически невозможно. Константин признал Павла своим сыном, дал ему хорошее воспитание и обеспечил прекрасную карьеру — ну кто бы стал так возиться с чужим отпрыском, даже ребенком любовницы? Хотя, учитывая природную доброту цесаревича, такое тоже было вполне вероятно.

Сначала мальчика записали Павлом Константиновичем Линдстремом (эту фамилию носил лейб-медик великого князя). Узнав о его рождении, император Александр решил сам стать крестным отцом племянника, а в крестные матери предложил великую княгиню Екатерину Павловну. Но, учитывая пикантность обстоятельств, ему пришлось отказаться от этой мысли «для соблюдения приличия». Крестным отцом Павла стал близкий друг Константина, полковник конно-гвардейского полка Николай Олсуфьев, а без крестной матери решили обойтись вовсе (это не противоречило церковным законам). Крестины прошли 5 апреля, тихо и без огласки, обряд совершил протоиерей придворной церкви Мраморного дворца отец Симеон Ласкин, который тоже пообещал молчать. В документах ребенка зачем-то состарили на неделю — записали, что он родился 1 апреля, а крещен был 5-го. Неизвестно, с какой целью это было сделано, но, когда Павлу исполнилось 20 лет, Константин попросил, чтобы ошибку исправили.

Император пожаловал Жозефине бриллиантовые серьги, которые ей вскоре преподнес Константин Павлович. В 1812 году государь велел дать мальчику другую фамилию, Александров, и даровал ему дворянское достоинство. А через четыре года Жозефина Фридрихс тоже стала русской дворянкой — Ульяной Михайловной Александровой.