100 знаменитых судебных процессов

В апреле 1976 года, уже женившись, Михасевич переехал в деревню Солоники вблизи небольшого белорусского городка Полоцка. В Солониках Михасевич слыл человеком уважаемым и даже примерным. В отличие от большинства деревенских, он редко выпивал, не курил. Был скромен и даже краснел, стесняясь разговоров на откровенные темы. Внешне Михасевич вел вполне благопристойную жизнь, и никто даже из самых близких родственников не мог предположить, что время от времени Геннадий превращается в монстра, с помощью убийств реализующего свои извращенные сексуальные желания. Не подозревали о его садистских наклонностях и коллеги. Михасевич работал техником-механиком в ремонтных мастерских сельхозмашин, был членом партии и даже избирался секретарем парткомитета. Но особенный шок после разоблачения маньяка вызвало то обстоятельство, что Михасевич был народным дружинником и внештатным сотрудником милиции(1). Когда на дорогах Белоруссии милиция, разыскивая преступника, стала останавливать машины, проверяя документы водителей, садист-убийца тоже проверял их вместе с другими дружинниками, можно сказать, ловил самого себя.

Но не только по этой причине долгие годы преступнику удавалось уходить от ответственности, продолжая держать в ужасе целую область. Безнаказанность, развязавшая руки убийце, была результатом следственного заблуждения и попустительства. В прокуратуре БССР долгое время считались, что зверские убийства женщин у автотрасс совершали разные люди. Эта версия была единственной. Милицейские органы даже не пытались объединить следственные материалы, взглянув на них с другой точки зрения: а не могут ли женщины быть жертвами одного и того же человека? Но подобное мнение воспринималось в Белорусской прокуратуре как опасное вольнодумство.

И потому можно себе только представить, какое сопротивление коллег по прокуратуре, оперативников и судей пришлось преодолеть следователю Николаю Ивановичу Игнатовичу, чтобы начальство наконец прислушалось к его выводам: убийства, по которым уже были осуждены люди, совершил другой человек. Правда, едва Игнатович посмел усомниться в виновности обвиняемых, его тут же вывели из состава следственной группы. Но упорный следователь не сдался. Он настоял, чтобы ему передали следственные материалы по всем «придорожным» убийствам женщин: и нераскрытые, и те, что уже прошли через суд. Проанализировав обстоятельства гибели жертв, которых к тому времени было уже более 30, Игнатович увидел характерные особенности, общие для каждого из преступлений. Сомнений у него не оставалось — здесь действовал один и тот же человек.

Исходя из этого, следователь начал поиск убийцы, к тому же все указывало на то, что преступник скорее всего уроженец Витебской области, хорошо знает местность и имеет в своем распоряжении автомобиль. Впоследствии эта версия подтвердилась. На основе свидетельских показаний был составлен и предполагаемый портрет убийцы: возраст от 32 до 42 лет, рост 175–185 см, вызывающая доверие внешность.

Возможно, витебский монстр еще много лет продолжал бы свои зверства, а в тюрьмы сажали бы невиновных, если бы не чутье, настойчивость и профессионализм Н. И. Игнатовича (впоследствии он стал депутатом Верховного Совета СССР и Генеральным прокурором БССР). Проанализировав все имевшиеся в его руках данные, следователь начал действовать.

Как внештатный сотрудник милиции Михасевич имел возможность беспрепятственно следить за ходом поисков маньяка-убийцы. И неудивительно, что когда кольцо следствия стало сужаться вокруг его места проживания, он в числе первых узнал об этом. Преступник запаниковал и, решив сбить следствие с верного пути, допустил ошибку — отправил в редакцию газеты «Витебский рабочий» анонимное письмо, в котором объяснял убийства женщин местью мужей, возмущенных их неверностью. Письмо подписал: «Патриоты Витебска». Чтобы подтвердить изложенную в письме версию, Михасевич после его отправки поехал в Витебск и убил девятнадцатилетнюю девушку, оставив возле ее тела записку, подписанную теми же словами. Эти письмо и записка и ускорили поимку убийцы. Они дали следствию серьезную улику — почерк преступника, хотя тот и пытался его изменить. Идентифицировать почерк взялись эксперты-графологи управления КГБ. Исследовав почерки более 153 тыс. человек, экспертиза дала заключение об идентичности почерков на записке, обнаруженной рядом с погибшей, и в письме, адресованном в редакцию газеты, с почерком Михасевича. Когда столь неоспоримое доказательство было получено, преступника решили немедленно арестовать.

На задержание серийного убийцы выехали три группы захвата. Нашли преступника в соседней деревне, у родственников. Упакованные чемоданы и билет на самолет до Одессы не оставляли сомнений в намерениях Михасевича. И уже на следующий день в помещении Витебского УВД подозреваемый в серии убийств стал давать показания.