100 знаменитых женщин

В стихах Ростопчиной легко угадываются интонации Пушкина, а также Баратынского с его размышлениями о «железном веке», чуждом поэзии и любви. Стремление разглядеть за холодными, светскими полумасками истинную сущность человека объединяет поэтессу с Лермонтовым, который в 1841 г. записал в ее альбоме: «Я верю: под одной звездою Мы с вами были рождены; Мы шли дорогою одною, Нас обманули те же сны». И все же ее поэзия имела и свое характерное, легко узнаваемое лицо. Прежде всего это была поэзия женская, «со всем ее завлекательным непостоянством», как отмечали критики. Евдокия и сама подчеркивала светское и женское начало облика своей лирической героини:

А я, я женщина во всем значенье слова,
Всем женским склонностям покорна я вполне,
Я только женщина, гордиться тем готова,
Я бал люблю!., отдайте балы мне!

Однако за бальным паркетом и традиционными атрибутами салонного веселья поэтесса прозревала и иное – искалеченные судьбы, разыгранные трагедии. «Она точно Иоанна д’Арк, – сказал о ней Вяземский, – пустая вертушка, а в минуту откровения поэт и апостол душевных таинств». В предисловии к первому тому ее собрания стихотворений Дружинин написал: «Имя графини Ростопчиной перейдет к потомству как одно из светлых явлений нашего времени…»

Наиболее драматичными оказались для поэтессы последние годы жизни. Не приняв крайнего западничества, Евдокия вместе с тем порвала и со славянофилами, с которыми ее до того связывали дружеские отношения. «Эти люди убили нам Языкова во цвете лет… эти же люди уходили Гоголя, стеснив его в путах суеверных обрядов запоздалого фанатизма, который для них заменяет благодать настоящей веры, коей признак есть терпимость и любовь, а не хула и анафема!» – писала она.

Позиция эта сказалась в одном из лучших произведений Ростопчиной – комедии «Возврат Чацкого в Москву», где были остроумно высмеяны литературные и окололитературные страсти и интриги. Это своеобразное «продолжение» грибоедовского «Горя от ума» вышло в свет только в 1865 г., уже после смерти автора. Кстати, многие современники считали эту пьесу не только талантливым подражанием А. С. Грибоедову, но и самостоятельным блестящим произведением. Любопытно продолжение судьбы грибоедовских героев в интерпретации Ростопчиной. Софья вышла замуж не за Молчалина, а за Скалозуба, который, заняв пост провинциального военного губернатора, теперь уже не просто берет взятки, а «грабить стал обеими руками». Дослужившийся до действительного статского советника Молчалин «вертит» в своих интересах состоянием Фамусова, по-старчески влюбленного в его красавицу жену Гедвигу Францевну. И приехавший в Москву из Брюсселя «с конгресса ученых и любителей наук» Чацкий встречает в доме Фамусова все то же общество, занимающееся сплетнями и интригами.

Но основной темой пьесы являются не житейские конфликты, а предчувствие гражданской смуты, которое Ростопчина очень тонко уловила в общественных умонастроениях тех лет. Кульминация драмы – спор Чацкого со славянофилами и западниками. Слова, вложенные Ростопчиной в уста постаревшего главного героя, оказались пророческими:

О, проповедники слепые уравненья!..
О, поджигатели общественного мненья!
Грядущего жрецы!.. Прости вам Бог, что вы,
Безумно жаждая и славы и молвы,
Смущаете наш век несбыточным мечтаньем
И тленных благ земных болезненным желаньем;
Прости вам Бог ваш неразумный бред
И человечеству уж нанесенный вред,
И все, что впереди, посеянное вами,
Взойдет погибелью над нашими сынами!..

В результате поэтесса оказалась в полной изоляции. Революционные демократы – Белинский, Чернышевский и Добролюбов – провозгласили ее «салонной ретроградкой», друг юности Огарев именно в это время сочинил обращенное к ней стихотворение «Отступнице»…

Последние два года жизни графиня Евдокия Ростопчина часто и сильно болела. Умерла она 3 декабря 1858 г. Ее последним литературным произведением были воспоминания о друге детства Лермонтове.

БРОНТЕ ШАРЛОТТА

(в замужестве Белл Николлс)

(род. в 1816 г. – ум. в 1855 г.)

Выдающаяся английская писательница, поэтесса, одна из знаменитых сестер Бронте, более известных в XIX в. под псевдонимом братья Белл.