100%

Целыми днями она оставалась наедине с Питером, и чем ближе он её узнавал, тем милее она ему казалась. К тому же было совершенно ясно, что и она в свою очередь всё больше привязывалась к Питеру. А Питер продолжал свою игру. Он высказывал горячее сочувствие к рабочему классу и быстро стал на его сторону; он с полуслова подхватывал мысли Дженни и приходил в ужас от тех кошмаров, которые она расписывала; он готов был помочь ей остановить войну в Европе и с этой целью намеревался вызвать восстание трудящихся Американского города. Вдобавок он много говорил о себе и растрогал её повестью о своей трудной жизни, о перенесенных им лишениях, об испытанном в свои двадцать лет унижении; когда она растрогалась до слёз, Питера охватило чувство удовлетворения. Было приятно, что она так его жалеет; это в некотором роде вознаграждало его за скуку, какую он испытывал, выслушивая её ламентации по адресу всего рабочего класса.

Питер не знал, известно ли Дженни его прошлое, но на всякий случай рассказал ей о себе всё, постаравшись себя обелить. Да, обстоятельства толкали его на дурные поступки, но всё это случилось помимо его воли, ведь он был так молод, он оказался жертвой случая. Он рассказал ей, как его морили голодом, как им понукали, как избивал его «старик» Драбб, и заметил, что на серые глаза Дженни навернулись слезы и скатились по щеке. Он говорил ей о своей одиночестве, о тоске по родному крову, о том, каким отверженцем он чувствовал себя в приюте. Откуда было ему, бедному мальчику, знать, что нехорошо было помогать Периклу Прайему сбывать его Несравненное Болеутоляющее Средство? Откуда было ему знать, хорошее это или плохое лекарство, — да он и сейчас не мог бы этого сказать. А в святилище Джимджамбо Питеру приходилось только мыть посуду и гнуть спину над раковиной, как в любой гостинице или ресторане.

Питеру было нетрудно сочинить такую историю потому, что для социалистки Дженни было непреложной истиной, что человеческие слабости обусловлены экономическими причинами. Пользуясь этим, любой проходимец мог бы провести эту девочку; Питер, пожалуй, не решился бы сделать её своей жертвой, если бы она не встала случайно у него на пути, но перед ним была более значительная цель, к тому же Дженни такая юная, всего семнадцать лет, и у неё такие ласковые серые глазки и нежные влекущие губы, и она целые дни остается с ним наедине.

§ 16

До сих пор любовные приключения Питера были так же неудачны, как и вся его жизнь; его пылкие надежды и мечты очень редко сбывались. Питеру многое было известно о такого рода делах; в приюте он познакомился со всевозможными сексуальными извращениями. Кроме того, у Перикла Прайема, как у заправского моряка, была девушка в каждом городе; а так как Питер всюду следовал за своим хозяином, он был свидетелем многих его «побед» и стражем его любовных тайн. Но ни одна из этих дам или девиц не обращала на Питера внимания. Он был «ребёнком», а когда вырос и превратился в юношу, которого мучило острое желание, они по-прежнему не обращали на него никакого внимания — да и стоило ли на него засматриваться? У него ничего не было: ни положения, ни денег, ни внешности — худой и низкорослый, с кривыми зубами, одно плечо выше другого, Чего же ему было ждать от женщин, кроме презрительного смеха?

Позднее Питер стал прислуживать в храме Джим-джамбо и сразу же без памяти влюбился. В этом заведении была служанка с Изумрудных островов,[3] ослепительное создание с яркими, как заря, волосами и румяными, как яблоки, щеками; от её хохота на полках звенела посуда. Она смеялась над Питером, над мажордомом, над всеми мужчинами, которые норовили обнять её за талию. Раза два в месяц она проявляла к ним благосклонность, чтобы у них не остывал пыл.

А благоволила она только к шофёру из прачечной, и Питер быстро догадался, чем вызвано такое предпочтение. Этот субъект по воскресениям мог пользоваться автомобилем, и Нелл, разрядившись в пух и прах, уезжала с ним. Он тратил на неё весь свой недельный заработок, доставляя ей всевозможные развлечения на пляже; Питеру это было известно, потому что всякий раз на следующее утро она громко хвасталась.

— Ох и погуляла же я! — говорила она, пересчитывая по пальцам все удовольствия, которые она получила: мороженое, карусели, чертово колесо и другие аттракционы. Она рассказывала о татуированных силачах, о пятиногом телёнке, о женщине с бородой, и от её хохота дребезжала посуда.

Да, она была чудесным существом, и Питер решил, что его заветная мечта — иметь такую «красотку-подружку», как Нелл. Он понял, что для этого необходимо одно предварительное условие — деньги. Без денег ни одна красотка не взглянет на тебя. Только один раз Нелл пошла с ним развлекаться; и этот вечер стоил ему шестимесячного заработка; Питер неохотно расставался с этими деньгами, и девушка это подметила. С тех пор она прозвала его «скупердяем», и он уже не мог надеяться на её благосклонность.