1000 и 1 жизнь. Книга 10

Сергей вскинул руку, словно сжимал силу в кулаке, и в ней появился его знаменитый топор.

— Сила! — провозгласил он. — И сила эта не пустые слова! Узрите же, настоящую мощь Гарольда Топора!

Небеса вспыхнули и из портала на полной скорости вылетел астероид, разделившийся на три части. Одна из них обрушилась на Париж, вторая на Берлин и третья, ведомая духом Гефахрер, падающей звездой промчалась прямо к БАМ и ударила в Академию.

В прямом эфире, вещая на всю Землю, Гарольд Топор уничтожил две столицы сверхдержав и БАМ. В это мгновение, пока весь мир замер ошеломленно, он запустил свои заклинания. Магия звука и подчинения, верное, испытанное оружие, вдвойне действенное именно сейчас, пока люди пребывали в прострации. Требовалось дополнительно замаскировать воздействие словами и те вдруг сами прыгнули на язык, будто он месяцами тренировался и оттачивал свою речь.

— Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод! — провозгласил Сергей.

Цитируя вроде бы Библию, но на самом деле слова Дэбби. Ее первое настоящее, большое пророчество. Истинное пророчество, как он понял только сейчас, когда три части астероида, словно три звезды промчались и ударили, уничтожили столицы и БАМ. На экранах, куда транслировалась картинка со спутников Сергея-Гарольда, к небесам возносились грибы взрывов, все сверкало и горело, и нельзя было разобрать деталей, и мир замер, Сергей чувствовал это всем телом и душой.

Мир замер и содрогнулся в страхе перед явленной ему мощью.

Требовалось подчинить себе мир, пока тот не отошел от страха.

— Горе, горе, горе придет всем живущим, когда в небесах вострубит Ангел, любимец божественной Матери и обрушит звезды на землю! — провозгласил Сергей, творчески дополняя слова Дэбби из того пророчества.

Он посмотрел прямо в камеры и добавил с улыбкой.

— Надеюсь, мне не придется больше трубить. Спасибо за внимание.

И отключил трансляцию, повернулся к ошеломленным, раздавленным женам. Люсита раздулась, будто глубоководная рыба, вытащенная на берег, и пожирала взглядом Сергея, сидевшего на троне. От ее взора хотелось выпрямить спину, придать взору еще больше величественности, и он так и сделал, положил руки на подлокотники, собираясь сотворить себе корону, скипетр и державу.

— Встает заря нового мира! Кровавый рассвет восходит над миром! — закричала Люсита, будто не в силах больше держать в себе воздух и раздуваться дальше. — Император Земли сидит на окровавленном троне! Раны в душе и теле сочатся кровью и гневом, божьим гневом!

Рука Сергея стиснула подлокотник и тот треснул от приложенной силы. Раны в душе и теле продолжали сочиться кровью и гневом и только вид мертвого Гамильтона мог их унять! Тогда он не оценил пророчества Дэбби, сделанного по настоянию жен, но теперь не мог не замереть от точности слов.

— Кровь! Кровь! Кровь! Алая заря нового мира! — зашлась в крике Люсита и затем захохотала на весь дворец, торжествующе вскидывая темно-красные, будто уже обагренные кровью, руки.

Глава 26

Не успел Сергей самодовольно ухмыльнуться и подумать, что надо бы добавить Багровых Псов — охрану и гвардию, цвет близкий к рыжему и аналогичный крови, будет тематично — как на экранах вдруг вспыхнуло что-то. Берлин и Париж продолжали полыхать, рушиться внутрь самих себя — не зря готовил ловушки, не зря! — и все их защиты, новые и старые, разлетелись, как стекло. Мало кто спасся, разве что успел закрыться в сильнейшем магическом коконе.

Таком, как тот, который сейчас окутывал БАМ.

— Что? — прохрипел Сергей, подаваясь вперед.

Экран разросся, Академия словно прыгнула навстречу — сияющая белоснежная сфера, будто игрушка в шаре. Чистая, неповрежденная, будто и не было ничего, будто не вел ту атаку дух Гефахрер… неужели Гамильтон ощутил его? Исключено! Но как?

Резкая боль пронзила Сергея, он ощутил во рту вкус крови, затем до него дошел звук скрежета зубов. Его собственного скрежета. Трон под ним разлетелся от невольного выброса магии, экраны заколебались и пошли дрожью, грозя исчезнуть в любой момент.

Жены, только что радовавшиеся триумфу, стихли и пятились, пытаясь закрыться от выброса.

Гефахрер, подумал Сергей, где Гефахрер? В такие минуты Гертруда всегда прикрывала его щитом, взывала и ее нежный, ангельский голосок помогал, выводил его к свету. Ах да, вдруг вспомнил он, ведь третий ангел вострубил, и Гертруда обрушилась на БАМ и Гамильтона.

Как тогда, на астероиде, его будто парализовало вот этой волной гнева, невыразимой еще и потому, что говорить тоже не получалось, как и дышать. Паровой котел, багровеющий и стучащий, у которого вот-вот слетит крыша, вот кем ощущал себя Сергей, хотя и не взялся бы выразить эту чувства словами. Гертруда предала его! Предала и готовилась ударить в спину, а он убил ее, убил Гефахрер! Убил идеальную женщину своими же руками и даже не смог отомстить Гамильтону. Гамильтону!

Сергей хотел посмотреть на свои руки, но не смог, таращился в экран, ощущая, что сходит с ума.

— Быстрее! — голос Люситы.