1000 ликов мечты, О фантастике всерьез и с улыбкой

Задержавшееся знакомство

Неохватная многоликость... Да, за потоками фантастики, выпускаемой тысячами издательств земного шара, не уследить, не угнаться даже самым рьяным знатокам и ценителям НФ литературы. Конечно, в этих потоках много откровенно ремесленных, а то и просто бульварных поделок - о них и жалеть не приходится. Но вдвойне обидно, когда читатели не имеют доступа к книгам больших, талантливых писателей, когда запретительские рогатки, - мол, как бы чего не вышло, -преграждают путь выстраданным мыслям, наболевшим словам тревоги и предостережения... К сожалению, так нередко случалось у нас еще в недавние годы. И, пожалуй, особенно не везло книгам, относимым к жанру антиутопии. Считалось, что такие произведения выходят из-под пера во всем разуверившихся пессимистов-скептиков и, дескать, ничему хорошему эти мрачные картины будущего научить не могут. Но так ли уж четка грань между антиутопией и "фантастикой предупреждений"? Вспомним, что сам термин - фантастика предупреждений - утвердился у нас в середине 60-х годов. Весьма активно его пропагандировали, обосновывая в своих статьях, Е. Брандис и В. Дмитревский. Что привело к рождению этого термина? Что помогло ему выжить? Восходит он, очевидно, к выражению "утопия - предостережение" из книги английского критика А. Мортона "Английская утопия", переведенной у нас еще в 1956 году. Причиной же достаточно широкого его распространения явился, по-видимому, тот негативный оттенок, который закрепился в нашей литературе и - шире - в общественном нашем сознании за термином "антиутопия". Впрочем, что-то похожее произошло в свое время и с освященным веками словом "утопия". Попытки осуществления идеального общественного устройства никак не удавались даже в малых масштабах изолированных фаланстеров - и даже ярым приверженцам Утопии сама ее идея начинала представляться несбыточной, заведомо нереальной. Словно бы скомпрометированной неудачными попытками... И эта скомпрометированность как бы наложилась и на само слово. Сошлемся на Джека Лондона: "...Магическую силу имело тогда слово "утопия". Произнести его значило перечеркнуть любое экономическое учение, любую теорию преобразования общества, как бы она ни была разумна..." Это свидетельство взято нами из романа "Железная пята" (1908), где оно приведено в виде примечания историка 27-го века к событиям первых десятилетии века 20-го. Но его - это свидетельство - вполне можно распространить и на весь 20-й век: неприязнь к "утопиям" проскальзывает еще и сегодня. В конце 60-х годов была даже - с благими, естественно, целями предпринята попытка ввести для нашей, советской утопии иной термин: "эвтопия". И тем самым с помощью древнегреческою дифтонга "эу" (придающего значение осуществления, успеха) заменить наконец обидное, по-видимому, для нас "место, которого нет" (таков буквальный перевод слова, придуманного в 1516 году Томасом Мором) на место, которого еще нет, но которое обязательно будет... Что ж, специалисты знают довольно много терминов, производных от "утопии": негативная утопия (изображает нежелательные варианты будущего), контрутопия (полемизирует с предшественниками), дистопия и какотопия (смысл в обоих случаях - "плохое место"), практопия (рисует не самый лучший из вариантов будущего, но и не самый худший: приемлемый, одним словом) и даже - ухрония ("хронос" - время, и термин этот относится к утопиям, помещаемым не в пространстве, а во времени). Правда, почти все эти обозначения малоизвестны даже среди больших любителей НФ. Не прижилась покамест и "эвтопия" - хотя и употребляется отдельными энтузиастами. А вот "фантастика предупреждений" - живет... хотя кто нынче поручится за долгую жизнь этого не менее искусственно рожденного контртермина? Ведь сегодня, пересматривая содержимое тех запасников, что в прошлом бесследно поглощали многое из написанного и у нас, и за рубежом, мы по-новому присматриваемся и к антиутопиям. Отринув прежнее, десятилетиями утверждавшееся прямолинейно-однозначное отношение к этой разновидности НФ, мы и во многих антиутопиях отчетливо видим теперь беспокойство авторов за судьбы цивилизации - то самое чувство, в котором столь решительно отказывали им совсем недавно. "Мы" Евгения Замятина (1920), "О дивный новый мир" Олдоса Хаксли (1932), "1984" Джорджа Оруэлла (1949) - все три наиболее знаменитые антиутопии XX века, запретные прежде для нас и аттестуемые не иначе как "злобные памфлеты", получают ныне вид на жительство и в наших библиотеках. Замятина напечатали "Знамя" и "Знание-сила". Хаксли опубликован в "Иностранной литературе", Оруэлла обещает вот-вот выпустить издательство "Прогресс", а в отрывках роман уже напечатал украинский журнал "Всесвiт"... Чем же поучительно для нас знакомство в этими запретными прежде плодами?