1001 день в Рио-де-Жанейро

Гордостью сада считается орхидеариум — оранжерея, где содержатся орхидеи. Цветут орхидеи в октябре — ноябре, и передать их цветение под силу лишь хорошему живописцу, да и то едва ли. Потому что нет в искусственной палитре таких нежных тонов и мягких красок. Самая нежная акварель кажется слишком грубой по сравнению с лепестками этих удивительных цветов. Можно стоять и часами смотреть на их бесчисленные оттенки и формы, точно так же как смотришь на пламя костра, на биение воды, на переливы облаков.

Когда-то давно, впрочем, не так уж и давно, орхидеи росли даже в пределах города. И сейчас еще можно встретить пучки их стеблей в дуплах старых деревьев, на склонах застроенных гор и даже на телеграфных проводах, но цветущие орхидеи мы видели лишь в Ботаническом саду и на витринах цветочных магазинов упакованными в целлофановые коробки. Обилие красок утомляет. Может быть, действует аромат, выделяемый этими великолепными цветами, или обилие влаги в воздухе. Голова начинает кружиться, и хочется выйти на воздух и успокоить глаза привычной зеленью листьев.

Перед орхидеариумом большая лужайка, отведенная под агавы и кактусы, которые мы привыкли видеть в миниатюрных горшочках на московских подоконниках.

Агава (настоящая агава, а не цветочный карлик) цветет только раз в жизни, что придает этому событию особенное значение. В один прекрасный день из центра растения выстреливается (другого слова не подберешь) ствол 3–4 метров высотой, облепленный розовато-белыми цветами. Очевидно, после такой самоотдачи растение погибнет, потому что часто этот ствол срезают. (Только непонятно, как это удается делать: подобраться к нему сквозь строй выставленных во все стороны двухметровых копий, прочных, как железо, и острых, как иголки, — дело не простое.) Но механизм продолжения рода поистине неисчерпаем. Израненное растение находит в себе иногда силы вновь выбросить цветы на срезанном стволе. Здесь все просто: смысл жизни в создании жизни.

Мы идем мимо уродливо-прекрасных кактусов в густую тень вечнозеленых деревьев, уже не интересуясь их названиями и не пытаясь осмыслить их своеобразие. С уступа крутой скалы срывается небольшой ручей. Ветер отклоняет струю. Она попадает на камни, дробится и взрывается радужным облачком. Игра света гипнотизирует. И почти не удивляешься тому, что отдельные крупные капли отрываются от водопада и висят в воздухе. Но если стряхнешь с себя оцепенение и присмотришься повнимательнее, то висящие в воздухе капли превращаются в реальных птиц, правда крошечных. Это знаменитые колибри — птицы-пчелы. Насколько известно, это единственные из пернатых, обладающие способностью останавливаться в воздухе и даже двигаться назад. Они и питаются, как пчелы, соком и нектаром цветов. До поездки в Бразилию и в Бразилии мы видели рисунки этих птиц и их чучела. Поверьте, они не дают никакого представления о птице. Ее надо видеть на воле, в движении.

Сад закрывают незадолго до захода солнца. И мы спешим аллеей, образованной деревьями с красной корой, увешанными странными плодами в виде идеально правильных шаров, мимо зарослей бамбука, таких густых, что невозможно понять, один ли это ствол или много отдельных, прижавшихся друг к другу. Мы идем сказочным миром, жители которого прекрасно уживаются друг с другом на одной земле, под одним солнцем. Правда, для достижения этого потребовался большой труд ботаников, садовников и многих рабочих. Очень не хочется покидать этот сказочный мир. Но все настойчивее свистки сторожей. Солнце сдвинулось с мертвой точки в зените и покатилось на запад. Надо засветло очистить сад от посетителей, особенно от тех, которым негде ночевать. Газоны сада предназначены для цветов и деревьев. Для бездомных имеются туннели и тротуары.

В зоопарк за выигрышем