1001 ночь без секса

Вы можете возразить, что женщины слишком бурно реагируют на всякие пустяки – упала, скажем, с головы шляпка или показывают по телевизору новую рекламу «Кодака», тогда как у мужчин, похоже, есть врожденное свойство видеть в своих эмоциях неудачное вложение капитала. Стоит ли удивляться, что ожиданиям женщин не суждено сбыться? Романтические дурочки – вот кто мы такие, нам так же трудно сдерживать эмоции, расставаясь с любимым человеком, как в ту пору, когда мы только начинаем встречаться с ним. Вот почему первыми почти всегда звонят женщины, мужчина же звонит лишь в том случае, если забыл в твоем платяном шкафу гаечный ключ от своего велосипеда и теперь хочет получить его. Когда видно, что разрыв неизбежен, мужчина становится невыносимо практичным. Понимая, что все вот-вот оборвется, мужчины не подсчитывают потери, а сразу признают свое эмоциональное банкротство.

Почему у нас все так по-разному? Кто знает? Это как земное притяжение. Это существует. Это неизбежно. Это закон, управляющий нашей жизнью, хотя никто еще не выяснил почему.

Повесив трубку после разговора с Алеком, я имела все основания для того, чтобы подойти к зеркалу и сказать: «Я же тебе говорила», но на самом деле жалеть об этом звонке не стоило. Он напомнил мне, почему я больше не с Алеком, если мне было нужно напоминание, а я думаю, что это так. Но что еще более важно, звонок этот принес исцеление. С того дня мне больше никогда не хотелось набрать его номер.

Полагаю, я могла считать, что преодолела еще один барьер, но радости мне это не доставило. По правде сказать, проведя в Бенде пять месяцев, я чувствовала, что очень устала. Устала выводить себя на прогулки, устала знакомиться с новыми людьми, устала учить иврит. Я по-прежнему хотела куда-то двигаться, но мне надо было найти способ собраться с силами.

8 В Африку!

Я была в «Уолмарте», покупала себе лопату для разгребания снега, когда решение вдруг нашлось: Найроби!

В Найроби уже три года жила моя бывшая однокурсница Джулия, занимаясь исследованиями в области здравоохранения. Их смысл представлялся ей слишком сложным, чтобы его можно было объяснить. Она постоянно разъезжала по таким местам, как Уганда, Малави и Буркина-Фасо, но сообщала в своих электронных посланиях только то, как тяжко пользоваться туалетной бумагой, не отличающейся от оберточной.

Джулия давно уговаривала меня приехать к ней в Кению, но я была поглощена сначала Алеком, потом переездом в Бенд и серьезно к этому не относилась. Но сейчас пришло время спросить себя: если тебе кажется, будто ты топчешься на месте, не значит ли это, что пора куда-нибудь пойти?

Поездка в Виннемуку здорово прочистила мне мозги, но я пробыла там недолго, да и ехать пришлось всего ничего. Мне же хотелось полностью порвать с привычной действительностью, я нуждалась в таком развитии событий, когда не знаешь, с чем придется столкнуться за ближайшим поворотом. Я снова мечтала ощутить, что все возможно. И потом, какое бы удовольствие ни доставляло путешествие, рано или поздно начинаешь скучать по своей постели. Возможно, уехав куда-нибудь подальше, я наконец почувствую, что Бенд – мой дом.

И вот, вернувшись из «Уолмарта», я сразу же заказала билет на самолет – точнее говоря, шесть билетов на шесть самолетов: аэропорт Бенда не был воротами в Восточную Африку. Через месяц я покинула Бенд и через сорок шесть часов вошла в квартиру Джулии в Найроби. Чувствуя себя свалявшейся диванной подушкой, которую необходимо встряхнуть, чтобы вернуть ей прежнюю форму, я наконец вздохнула с облегчением. Дело было не только в том, что я могла завалиться в нормальную постель и проспать столько, сколько захочу. Меня радовало и то, что рядом есть человек, с которым я вновь обрела свое прошлое. В Бенде я постоянно подгоняла его под то, чего требовал от меня день сегодняшний. Но Джулия знала меня тысячу лет, с тех пор, как мы обе красили волосы в морковный цвет. Ей незачем было объяснять ни мою страсть к актеру Сэму Уотерстону и пармезану с телятиной (любимая наша в общаге закуска), ни мою веру в то, что полугодовые дни рождения надо отмечать, как и обычные. Джулия достала скрэббл, поставила кассету с нашим любимым фильмом «Это «Спайнэл тэп», и мы начали с того, на чем расстались пять лет назад в ее квартире на Манхэттене. Я уже знала, что скажет Нэнси: «Погоди-ка, ты пролетела полмира ради партии в скрэббл и какого-то фильма?»