1001 Ж

Правда, пока она мылась и вертелась перед зеркалом, на часах мобильника появилась цифра двадцать три. Ехать в Cachirulo уже поздновато, лучше уже сразу в «Вируту». Все дороги все равно ведут туда.

Намарафетилась и в путь.

Желтое такси, улыбчивый дядька-водитель.

– В первый раз в БА? – спросил на ломаном английском.

– В пятый! – бойко отрапортовала она по-испански.

– Ого! – удивился таксист. – Да ты почти местная!

– Можно и так сказать, – улыбнулась Саша.

– А зачем приехала?

– Не знаю, если честно. Раньше всегда приезжала танго танцевать, а теперь просто захотелось.

– Танго? – удивился таксист, – Это ж для стариков, вроде меня. Молодежь танцует сальсу или кумбию.

– Так получилось, – пожала плечами Саша.

Она и сама теперь не знала, почему из всего многообразия способов сублимации горизонтального желания выбрала именно этот. Говорить напыщенные и затасканные фразы про то, что танго само ее выбрало, она не стала.

Остаток поездки водитель был молчалив. Лишь изредка ругал на люмфардо9 вполголоса коллег по цеху и правительство.

Саша восприняла это как знак того, что для него она больше не туристка, с которой не стыдно содрать пару лишних песо, а своя – приятное чувство.

«Вирута» не изменилась с момента последней встречи. Саше казалось, что она могла бы пройти между столиков с завязанными глазами. Впрочем, тут было так темно, что в повязке на глазах не было нужды.

Она заняла предложенное распорядителем место, заказала бокал каберне-совиньон и принялась изучать обстановку.

Время наплыва выживших со всех городских милонг еще не пришло10, и на танцполе властвовали фрики – невнятного вида доходяги, именовавшие отсутствие мастерства «новым стилем». Они с трудом держались на ногах от фернета и плохой техники, но выделывали ногами партнерш всякие заковыристые кренделя.

Саша не пошла бы с такими плясать, будь они последними партнерами во всей Аргентине – она слишком давно в танго, чтобы позволить использовать себя в качестве метательного снаряда или танго-груши.

Многие из них, к слову, и впрямь походили на груши: милая, в силу молодости, мордаха, дряблые, словно студень, ручки, животик, кокетливо торчащий из-под маечки, ножки с попой – что пирожки сдобные. С ходу видно, что ножки эти не утруждали себя многочасовой шлифовкой танцевальной техники.

Саша по опыту знала, что смотрится эта сдоба аппетитно ровно до той поры, пока источает аромат свежей выпечки. А потом… В общем, молодость – товар скоропортящийся, а мастерство – инвестиция более надежная.

Пока она кисло философствовала под замечательно дешевое, но божественное на вкус винишко, в зале стали появляться персонажи совершенно иной породы – те, кого сама она называла «пиджаками».

Многие из этих пиджаков были на размер, а то и два больше нужного, но эта спецовка старых лет все-таки уже выходила из употребления. Наиболее успешные танцоры пошили костюмы по фигуре, а дедушкины обноски сдали младшим братьям и приятелям. Менее именитые обходились вовсе без пиджаков – просто широкие брюки и рубашки. Но чего они не утратили, так это умения обниматься: оно у них передается от одного поколения танцоров к другому, словно учение древних мудрецов.

В России-матушке, да и в Европе-старушке встречаются превосходные танцоры, но навыком обволакивать женщину до полной потери ориентации в пространстве, какое частенько встречается у аргентинцев, из них владеют единицы. В Буэнос-Айресе, у истоков танго, партнеры могут мазать мимо бита, делать из раза в раз одни и те же фигуры, двигаться неуклюже и строить при этом идиотские рожи, но обниматься при этом, как боги. Черт его знает, как им это удается!

Саша мгновенно перевела прожектор своего внимания на них.

«Если отбросить эмоции, – подумала она, попытавшись взять себя в руки, – толку от всех этих Хорхе с Мигелями не больше, чем от каких-нибудь тиктокеров. Но это оттого, что их неправильно используют. Почему бы не определить их лечить невротиков, которых кругом становится все больше и больше? Чем они хуже тех же дельфинов или собак? Эти улыбчивые, вечно «como estas-muy bien!» граждане способны моментально разгладить морщины и выветрить дурные мысли из головы уставшей от забот женщины, по крайней мере, на время. Главное, чтобы лабрадор при этом не возомнил себя королевской болонкой…».

Матиас привлек Сашу почти сразу после своего появления в клубе. Ее типаж: худой и довольно высокий мальчик с легкой небритостью и томно-поэтическими карими глазами. Если провести аналогию с «Мушкетерами», то Матиас был бы в этом кино Арамисом. Одет неброско, но элегантно: черные брюки и белая рубашка. Простые черные лакированные ботинки блестят в свете прожекторов. Лицо спокойно и расслаблено. Не было шального блеска в глазах и суеты – парень пришел отдыхать, а не работать.

Облобызался с другими пиджаками за столиком в духе местных традиций, заказал бокальчик шампанского с энергетиком и завел с ними какую-то болтовню.