1003-й свободный человек

Развлечений тоже было немного. В первые дни после приезда подруги часто гуляли, собирали цветы, веточки, высушивали их между книжных страниц, ставили в вазы и стаканы. Через несколько дней цветы исчезли. Наталья Николаевна навела порядок в комнате и выбросила лишний мусор. Больше букетов они не составляли.

Заснуть девочке не удалось, слишком сильно переживала. Как только начало светать, Аня тихонько спустилась вниз, взяла пакетики и пошла на грядки. Срывала все, что только может пригодиться: возвращаться на дачу снова она больше не планировала, хватит.

Собрала очень много, стало стыдно и радостно одновременно. Часть урожая девочка отнесла в комнату и спрятала в сумке среди вещей. Меньшую оставила на кухне, чтобы Наталья Николаевна видела, сколько получилось.

Было всего шесть утра, когда она закончила, расслабилась и ненадолго заснула. Разбудила Аню мать. Пора было ехать домой. Девочка аккуратно сложила вещи, спустилась за урожаем на кухню. Наталья Николаевна недовольно покосилась на пакетики, которые та прижимала к себе, но ничего не сказала.

Обратно ехали несколько часов. Сначала отец Саши довез их с дочерью до своего дома, где девочки попрощались, после Аня с матерью пересели в маршрутку, чтобы добраться до центра города, а оттуда уже – к себе.

Когда они наконец оказались дома, все дачные проблемы испарились. Стены квартиры были перепачканы серым порошком, словно кто-то покрыл их толстым слоем пыли или измазал золой. Ящики шкафов – вывернуты наружу, подушки от дивана валялись на полу со следами ботинок на чехлах, занавески – сорваны, верхняя одежда с бельем вперемешку лежали одним гигантским грязным комом в центре гостиной. Аня зашла в свою комнату – та же история.

Беспорядок сделал дом чужим, заброшенным, незнакомым. В гостиной на краю дивана рыдала мать. Воры унесли все деньги, а с ними – детский крестильный крестик, обручальные кольца, пару сережек.

– Зачем им крестик, он ведь даже не из серебра, – всхлипывала мать.

Отца дома не оказалось. Как только он вернулся вечером с работы и обнаружил следы взлома, сразу вызвал полицию. После, когда ехал в отделение, чтобы закончить с формальностями по делу, которое никто не планировал раскрывать, уже сожалел о своем поступке: многие ценные вещи исчезли именно после полицейской проверки.

Квартира из-за серого порошка напоминала пепелище, но ничьих отпечатков пальцев так и не нашли.

– Не очень у нас получается отдыхать на природе, – пошутила мать. – Представь, что бы произошло, останься мы там на ночь!

Деваться было некуда, мать стала наводить порядок – разбирать вещи, складывать белье в стиралку, отмывать стены и пол. Аню на всякий случай отправили обратно, сначала к Саше, а после на дачу.

В автобусе девочка вспоминала, как днем по дороге домой обсуждала с матерью, что приготовить из ягод, которые она везла для родных.

– Хочу варенье из смородины с апельсином и имбирем, которое бабушка готовила в детстве, – попросила у мамы она.

Дело было не столько в рецепте, сколько в ценности воспоминания. Девочка детально описала кухню и большой деревянный буфет. Запахи, витавшие над булькающей, словно вулкан, кастрюлей, большую алюминиевую ложку, которой бабушка мешала варенье и разрешала облизать, как наивысшую ценность, когда все уже было готово.