101 разговор с Игорем Паниным

– Армяне считают, что русские всю дорогу помогают азербайджанцам. Те уверены, что мы как раз помогаем армянам. А самое главное, что ни те, ни другие не горят желанием воевать за русских Донбасса. Они так и говорят – это не наша война. Но почему тогда Карабах должен быть нашей проблемой? Тем более что НКР не признана даже самой Арменией. И Армения заявляет, что не ведет там никаких боевых действий. Де-юре – это просто мятежный азербайджанский регион. И даже если бы мы хотели помочь тем же армянам, как требует того армянское лобби в России, то и в рамках ОДКБ не смогли бы этого сделать. У России просто нет оснований для вмешательства в конфликт. Нам нужно заниматься своими делами, а не лезть туда, где нас потом объявят крайними. Нас и так объявляют крайними всюду, даже там, где от нас ничего, кроме добра, не видели.

Известный казахский политик и бизнесмен Ермек Тайчибеков как-то опубликовал интересный материал, касающийся массового голода в Казахстане в 30-е годы. В ту пору советское руководство, желая потрафить национальным чувствам казахов, стало настойчиво продвигать их по службе. В результате с ключевых должностей активно снимались опытные русские управленцы, а их места занимали полуграмотные степняки. Не имея опыта работы, они моментально завалили продовольственную программу, снабжение, все, что только можно. И начался голод. Но спроси у современного казаха, кто виноват? Он ответит, что русские.

Та же история, кстати, и с украинским «Голодомором». Ведь он произошел в самый разгар «украинизации». Когда ставка там делалась именно на «национальные кадры». Вот они и поработали… Но виноваты, естественно, москали.

– Позиция ясна. Давай клитературе вернёмся… А генеалогия твоя какова – поэтическая?

– Ранний Кузнецов, ранний Соснора. Бродский никак не повлиял. Если говорить о Серебряном веке, то Белый и Анненский. Но это, конечно, все условно. В разные периоды влияли разные авторы. Даже Башлачев, было дело, повлиял, ты как-то подметил это в своей рецензии на мою книжку. Но мне всегда хотелось писать так, чтоб ни на кого не походить. Это достаточно трудно, потому что велик соблазн скатиться к глупостям и никому не интересной зауми. Но все-таки это возможно. Вот упомянутый выше Быков как раз утверждал, что мне это удалось. Хочется ему верить.

– Ты писал и о Летове, и о Башлачеве. Что, по твоему, представляет сегодня русский рок?

– Он умер вместе с Летовым. «Гражданская оборона» – великая группа, и если бы они пели на английском и выступали на Западе, то были бы популярнее, чем те же «Sex Pistols». Летову не повезло родиться в России. Зато нам повезло, что он тут родился. Жив, конечно, Ревякин, но он давно уже «в себе». Я с удовольствием слушаю старый «Калинов мост», альбомы «Выворотень», «Узарень», «Дарза» и др. Это просто великолепно. И это не только музыка, но и поэзия, что не так часто встречается. Но поздний Ревякин меня не трогает. То ли обращение к православию так на него повлияло, то ли я сам привык видеть в нем «язычника» и потому не могу воспринять то, что он делает в настоящее время.

Порой прокручиваю отдельные песни «Алисы», «Наутилуса», «Агаты Кристи», могу и БГ послушать, но все лучшее они написали давным-давно и ждать от них какой-то новизны и запредельного драйва не приходится.

– Чем сердце успокаиваешь свое?

– У меня нет никаких амбиций. За премиями не гоняюсь, в жюри конкурсов не рвусь, на тусовки не хожу. Изредка что-то сочиняю. Я малопишущий автор, поэтому каждое новое стихотворение для меня – событие. Вот недавно написал небольшой стихотворный цикл, послал в журнал. В мае вроде должны опубликовать. Или в июне, не помню уже. Я ведь не завожу архива, над рукописями не трясусь.

А сердце отдыхает, когда гляжу на младшего сына Всеволода, которому скоро три года. И хочется, чтоб у него все было хорошо. Лучше, чем у меня. Чтоб он жил в сильной стране игордился тем, что русский. Но, наверное, для этого и я должен кое-что сделать.

Беседовал Захар Прилепин

«Свободная пресса», 20 апреля 2016 г.