1066. Новая история нормандского завоевания

В начале января 1066 года Эдуард, король Англии, сын Этельреда II, лежал на смертном одре в Вестминстерском дворце. Болезнь настигла его примерно в конце ноября или начале декабря предыдущего года, и 28 декабря, в День избиения младенцев, он уже не смог присутствовать на освящении своего любимого Вестминстерского аббатства.

Природа его заболевания осталась неясной для современников; ходили слухи о «болезни духа», иначе говоря, о «глубокой скорби» или меланхолии, вызванной неудачной попыткой предотвратить угрозу междоусобной войны в Нортумбрии. В наше время его болезнь назвали бы депрессией. Но зима 1065 года выдалась морозной, и болезнь короля переросла в телесный недуг, усугубленный его преклонным возрастом. В канун Рождества Эдуарду стало хуже. В Рождество он более не мог скрывать упадок сил, и церемонию освящения аббатства решили провести в его отсутствие.

Состояние Эдуарда все ухудшалось; у короля пропал аппетит, он стал отказываться от пищи, проводя все больше времени в постели. К 28 декабря у него начался жар, и старый король, «пожираемый огнем своей болезни», почувствовал приближение конца. «Истомленный страданиями», он забылся глубоким, но беспокойным сном, от которого его старались пробудить слуги. Король говорил в забытьи, но присутствовавшим удалось разобрать лишь обрывки слов. Архиепископ Стиганд, находившийся при короле, тихо сказал эрлу Гарольду: «Он сломлен возрастом и недугом и не знает, что говорит». Но через два или три дня король пришел в себя настолько, чтобы описать, что тревожило его сон.

Во сне, якобы поведал Эдуард, он видел двух монахов, которых знавал в молодости в Нормандии. Они сказали ему, что принесли весть от Господа. Вся знать и духовенство в стране, сказали они, были «прислужниками дьявола», и «спустя год и один день после смерти Эдуарда Господь ввергнет это проклятое Им королевство в руки врага, и дьяволы будут свободно бродить по всей стране, неся с собой огонь, меч и хаос войны». Затем они рассказали королю притчу о Зеленом древе, повествовавшую о несбыточном; это значило, что день, когда Англия освободится от своих горестей, никогда не придет. Элред из Риво[2] прибавляет, что король сказал: «Господь натянул Свой лук и приготовил Свой меч. Он потрясает оружием, словно воин. Гнев Его грядет с огнем и мечом».[3]

1. Нормандцы: день «Д». Рассвет четверга, 28 сентября 1066 года

Вильгельм Незаконнорожденный, герцог Нормандии и граф Руанский, проснулся на борту своего флагмана, «Моры». Этот корабль, великолепный подарок его жены, герцогини Матильды, вероятно, был самым большим судном во всей флотилии. «Мора» шла под алыми парусами; ее носовая фигура изображала мальчика с натянутым луком, готового поразить врага. На гобелене из Байё[4] этой фигуры нет — вместо нее на корме стоит человек, держащий знамя и дующий в рог. Оглядевшись, Вильгельм не увидел своей боевой флотилии со всеми воинами, лошадьми, оружием и провиантом. С борта флагмана ему открывался обзор на шесть миль во все стороны, и на всем этом пространстве — ни одного корабля.

Не смутившись этим обстоятельством, герцог приказал одному из гребцов вскарабкаться на верхушку мачты и доложить об увиденном. Но и этот моряк разглядел только морскую гладь и небо, хотя с мачты можно было видеть на верные двенадцать миль. Солнце еще не взошло, но на востоке уже разгоралась заря.

Герцог Вильгельм приказал подать сытный завтрак и приступил к нему без спешки, «будто во дворце в Руане», запивая явства большой чашей вина с пряностями. Когда он закончил трапезу, солнце встало, разогнав остатки тумана. Было примерно 6.45 утра, пошел прилив, и капитан флагманского корабля, Стефан, сын Эйрауда, сказал, что будь корабли герцога здесь, войско могло бы высадиться на английском берегу к 9 часам утра.

По-прежнему не было видно никаких признаков прочих кораблей, и герцог послал на мачту другого гребца. Тот доложил, что видит четыре корабля; немного погодя целый лес мачт возник из тумана на горизонте. Как только флот догнал флагманский корабль, герцог, уверенный, что ведет своих людей к победе, поднял якорь и направил суда к берегам Англии, надеясь поймать утренний прилив. Этот поход Вильгельм из Пуатье[5] описывает в словах, заимствованных у Ливия из описания похода Сципиона.[6]

Итак, этот дюжий воин с зычным голосом повел своих людей в Англию. Громадный, но не лишенный ловкости, он легко переносил тяготы похода — как и его противник, король Гарольд. Высокий, с длинными руками и ногами, он, возможно, чем-то походил на Генриха VIII. (Существовал портрет Вильгельма, написанный в 1522 году после эксгумации его останков. Оригинал портрета не сохранился, но есть полотно, считающееся его копией: на нем изображен могучий мужчина, привыкший повелевать, с мясистым лицом и каштаново-рыжими волосами.)