11 историй (сборник)

На самом деле, именно дочь мистера Эклина, Аннабель, появилась в школе за три дня до окончания учебного года с темно-синим Правдоговорителем, закрепленном на подбородке подобно фигуре грудастой девы на носу пиратского корабля. Ее отцу принадлежал не только завод, но и единственный в Темперанс универсальный магазин, которым заведовала ее мать. Поэтому Аннабель всегда первой щеголяла в модных новинках, приходящих на юг из больших городов, оттуда, откуда совершенно случайно семья Эклинов переехала пять лет назад и куда регулярно ездила. Так что у Аннабель был авторитет, с которым не могла поспорить ни одна девушка в Темперанс. Она первой надела юбку до колена (а не до середины икры), пришла в школу, и ее, естественно, тут же отправили домой. Но за следующую ночь все девочки в школе разом подрубили подолы юбок до такой же длины, и директор школы Маршалл, ошеломленный тем, что он назвал «бунтом, сродни большевистской революции», сдался. Аннабель была первой, кто надел настоящий меховой воротник, цепляя его и на зимнее, и на летнее пальто. Кроличий, но выкрашеный под норку, ведь «Война же, сами понимаете!» – как сказала она. Была первой, кто стал делать на ногах макияж вместо чулок, когда японцы прервали поставки шелка в Америку. Не то, что хотя бы одна девочка в городе могла позволить себе шелковые чулки, но припудренные ноги Аннабель привели к тому, что по всей школе стены неделю были испачканы на уровне ниже колена, пока директор наконец не топнул ногой.

– Что у вас за штука на лице, во имя всего святого, мисс Эклин? – вопросил он в первый день Правдоговорителей, как всегда, с таким видом, будто у него едва не случился сердечный приступ.

Аннабель гордо вскинула голову. Она еще даже не успела дойти до дверей школы, и теперь все школьники – Мариса Ченнинг в том числе, как подметил Джонни – глядели на нее.

– Что? – спросила Аннабель, напуская на себя вид «подумаешь, какая мелочь!», подразумевающий, что если кто-то шокирован, это его проблемы. – Вот эта старая штука?

Рот директора Маршалла открывался и закрывался, как будто в нем боролись неверие, отчаяние и гнев.

– Сними это немедленно!

И тут существо заговорило.

Оно открыло зубастый рот, находящийся на том самом месте, где оканчивался подбородок Аннабель, и заговорило мягким печальным тоном, услышав который, Джонни сразу подумал о грустной корове. Тихий, странный голос почему-то услышали все.

– Вы лысый, – сказал голос. – А ваша жена не уехала в гости к сестре в Бока Ратон. Она сбежала с мистером Эдмундсеном из булочной. Все это знают, да.

– Было так тихо, что комар икнул бы – стало бы слышно, – рассказывала потом Нетти. Действительно, так и было. Лицо директора Маршалла с каждой секундой краснело все сильнее и сильнее.

– Как ты смеешь! – наконец вскричал он.

– Это всего лишь правда, – блестя глазами, ответила ему Аннабель. – Разве ВЫ можете наказывать кого-то за правду?

Глаза директора Маршалла расширились, и он потерял дар речи. За эти короткие мгновения все успели подумать, что ведь да, правда, директор Маршалл лысый, и действительно миссис Маршалл была одним из самых частых посетителей булочной, прежде чем булочная загадочным образом закрылась, а миссис Маршалл «отправилась» к сестре погостить.

Конечно, Аннабель не допустили до занятий и отправили домой, обещая дальнейшие дисциплинарные взыскания. И она ушла, напоследок объявив, что в магазине ее матери есть целая партия Правдоговорителей, если вдруг кто-то решит себе купить такого же.

Дальнейшие дисциплинарные взыскания так и не последовали. Родители Аннабель были самыми богатыми, самыми влиятельными и, честно говоря, самыми пугающими людьми в городе. И пусть никто на самом деле не любил мистера Эклина (Да и кто бы смог? Этот пижон, сорящий деньгами с самодовольством жителя большого города, снес самый большой особняк в городе, чтобы поставить на его месте другой. И это во время войны!), ни один не осмелился противостоять ему. Хотя Правдоговорителей официально и не разрешили к ношению в школе, это не остановило толпы людей, молодых и старых, мужчин и женщин, всех, у кого действительно были на них деньги, и тех, у кого на них денег не было, от того, чтобы быстро скупить их.

«Твоя задняя часть слишком широка для этого платья», – мог услышать Джонни с тротуара, выкидывая объедки с тарелок в столовой. Женщина, чья задняя часть была упомянута, обернулась бы в ужасной злобе, но мужчина позади нее пожал бы плечами с хитрой ухмылкой, которую не мог скрыть Правдоговоритель у него на подбородке. «Эти скверные создания, – сказал бы он. – Но разве поспоришь с правдой?»