11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города

– Знаешь, Шекия, проблема не в том, что пожилые журналисты – «это теперь не модно». Проблема в другом: ты переросла свою профессию и теперь подсознательно пытаешься найти в ней какие-то недостатки, изъяны, ужасы, которые на уровне «логики» оправдают твой уход из этой профессии. Мол, не могу же я дожить до старости журналистом, поэтому и ухожу в PR! Это такая игра подсознания с сознанием и сознания с подсознанием. Ты привыкла к профессии журналиста, ты ассоциируешь себя с ней, а потому бечь из нее – это для тебя, своего рода, самоубийство (на подсознательном уровне). На уровне сознания ты понимаешь, что тебя теперь увлекает и интересует совсем другое – реклама, PR и так далее. Но все новое страшит, в новом качестве ты еще не чувствуешь себя так же уверенно, как в прежнем. И вот снова «засада»… В результате твое консервативное подсознание, с одной стороны, и жаждущее перемен сознание, с другой, находятся в состоянии постоянного перетягивания каната, а в результате мы имеем эти бессмысленные гипотетические страхи. И все это надо просто понять и прекратить: оценить адекватно ситуацию, принять для себя решение о смене рода деятельности и уверенно двигаться в выбранном направлении. Да, сначала будет нелегко, но сначала всегда нелегко, однако же, тебя манят перспективы, а ты на них и работаешь. Вот и весь фокус.

Но если говорить о журналистике… Что ж, если тебе исполнится 70 лет, а ты к этому времени так и не станешь легендой какого-нибудь нового «рок-н-ролла», но будешь ходить на пресс-конференции, связанные с этим музыкальным направлением, возможно, это и будет как-то странно выглядеть. Хотя, должен заметить, что таких, как ты (тех, для кого этот «новый рок-н-ролл» – непонятное веяние нового времени), тоже будет немало, и они, вероятно, пожелают услышать именно твое мнение об этой пресс-конференции. Так что, и в такой ситуации я не вижу ничего катастрофического – если у тебя есть твой читатель, то он будет с тобой и в твои тридцать, и в твои семьдесят. Ты говоришь с ним на одном языке, вы понимаете друг друга, вас объединяют общие представления о жизни, вы помните и любите своего – того прежнего – «Пресли» или «Леннона», а не новых идолов. Право, у вас будет о чем поговорить! В конце концов, ты работаешь для своего читателя, а не для ньюсмейкеров.

Но возьмем другой пример: если ты всю жизнь писала то про какую-нибудь колхозницу-селянку, то про дизайн интерьеров и пришла на встречу с французским философом с вопросом о его творческих планах, то, конечно, это будет выглядеть несколько нелепо. Но если ты всю жизнь боролась за право инвалидов полноценно жить в нашем обществе и появилась на пресс-конференции, посвященной этой проблеме, то весь зал будет тебе аплодировать. И, кстати сказать, если в свои 70 ты все-таки станешь легендой этого «нового рок-н-ролла» (возникновение которого мы тут гипотетически предположили), потому что лично знала и была дружна с каким-нибудь «новым Элвисом» и «новым Битлзом», и делала про них первые публикации, рассказывала об их творчестве, когда они были еще никем и звать их было никак, то, поверь, сами музыканты, проводящие эту пресс-конференцию в каком-нибудь мохнатом 2047 году, будут приветствовать тебя вставанием.

В общем, здесь очень важен вопрос соответствия. Я говорю о «попадании», о существовании в адекватном для тебя контексте. Ты берешь у меня самые профессиональные интервью, а потом спрашиваешь у меня, как тебе быть, когда ты потеряешь работу. Здрасьте, пожалуйста… У меня это вообще в голове не укладывается, и что мне тогда другим журналистам говорить, если у тебя такие настроения?

– Ой, Андрюш, я об этом напишу обязательно, ладно? – все-таки я – молодец, вот и Курпатов так считает.

– Да и потом, Шекия, неужели ты никогда не встречала пожилых людей, которые вызывали уважение и с которыми тебе доставляло удовольствие общаться?

– Ну, разумеется, встречала.

– Значит, надо быть именно таким человеком. Кстати, это очень выгодно, потому что тридцатилетнему специалисту гораздо легче обратиться за советом к коллеге семидесяти лет, чем к тому, кто старше его всего лет на десять. Потому что 30 и 40 – это еще конкуренция, а ты в свои 70 уже вне этого состязания, ты над ним.

Вопрос не в зрелом возрасте, престарелом возрасте как таковом, а в том, что мы собой представляем в этом возрасте профессионально и личностно. Дмитрий Лихачев, рассказывающий о культуре в свои тридцать лет, и в свои семьдесят не становился менее интересным, наоборот. Массив знаний, который он анализировал, опыта, который он имел, компенсировал все, включая и стариковскую усталость, и, возможно, даже некоторую тенденциозность суждений…