11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города

Наше общество сейчас переживает очень сложный период – период собственного взросления, когда мы начинаем понимать, что вокруг нас есть другие люди, которые могут вести себя так, как считают нужным. Но мы, со своей стороны, создаем инструменты, позволяющие нас – людей добропорядочных – защищать. Таким инструментом является государство. И милиционер – это не «гражданин начальник», а нанятый мною специалист, занимающийся охраной моей добропорядочной жизни. Но и такая трансформация среднестатистического милиционера в специалиста по защите прав добропорядочных граждан, понятное дело, тоже произойдет не завтра.

– А почему бы не поторопить события? Ну, ведь есть же очевидные вещи, делать которые нельзя. Но мне кажется, что ты совсем не одобряешь мой пафос про гражданскую активность.

– В том смысле, который ты вкладываешь в эти слова, не одобряю. Потому что очень опасно устанавливать такие правила игры – мол, всем интеллигентным людям все понятно на интуитивном уровне, и нечего копья ломать: скажем, где отрезать, и вперед! Однажды в нашей стране уже случилось такое счастье, это называлось «классовой сознательностью». Там тоже все было понятно на интуитивном уровне – бей буржуя и грабь награбленное! Что из этого вышло, всем хорошо известно.

Ты считаешь, что у тебя есть четкий план: по какому поводу можно предъявить претензии, а по какому – нельзя. Но как только мы начинаем думать подобным образом, запускаются абсолютно неуправляемые процессы. Нам кажется, что нами движет здравомыслие, но на самом деле тут нет никакой определенности, нет границы, необходимой грани. Сегодня мы говорим, что он не так себя ведет, завтра – что он выглядит не так, послезавтра – что с таким лицом в общественном транспорте нечего делать…

Мне тоже очень не нравятся окурки на улицах и бутылки на дорогах. Но тут выступаю как адвокат дьявола и делаю это абсолютно сознательно: существуют культурные, цивилизованные способы развития общества – когда мы не бьем, а поддерживаем, не учим, а доброжелательно информируем, когда мы, вместо того, чтобы лютовать и ходить с транспарантом, обращаемся к человеку, проявляя тем самым веру в его нравственный и культурный потенциал; но есть и некультурные, нецивилизованные «развития» общества – бьем, назидательно отчитываем, лютуем и угрожаем с транспарантов.

Я – за первый вариант, цивилизованный: надо уважать даже того человека, который проявляет неуважение к нам. Это единственный способ показать ему пример – как надо. Он ведь не знает, как надо, а потому – ты хоть бей его, хоть не бей – толку не будет. Пока он не поймет, что есть альтернатива и по итогу эта альтернатива для него лучше – удобнее, комфортнее, вернее, – он не изменится.

Здравый смысл, как это ни прискорбно, категория очень растяжимая. У каждого из нас свое представление о том, «как должно быть». Вот скажи, тебя раздражают мужчины в шортах в общественном транспорте?

– Ну, не так, чтобы очень. Но приятного в этом зрелище мало, конечно.

– Однако, если человеку разрешают приходить на работу в шортах, тебе придется справиться с этим «неприятно». Да, придется, потому что в противном случае будет Сочи 1970 года, когда даже на пляж мужчины должны были приходить в брюках, потому что шорты – это неприлично и чревато исключением из партии.

Мне бы тоже хотелось, чтобы все ходили в смокингах. Но… Они не совершили ничего уголовно наказуемого, спустившись в метро в шортах. Если бы совсем без шорт – тогда да, тогда статья за хулиганство, и будьте любезны…

Ладно, будем надеяться, что глянцевые журналы сделают свое дело: напечатают миллион раз статьи о дресс-коде, и люди поймут, наконец, что не следует ездить в общественном транспорте всего лишь в майках и трусах даже в очень жаркую погоду.

В конце концов, раз уж заговорили о транспорте, имеет смысл сказать о более серьезных проблемах.

– Ну а если тебя откровенно оскорбляют? Я, например, очень сочувствую полным людям: в час пик в автобусной давке они – первая мишень для гадких высказываний. И вот как вести себя человеку, которого обозвали, унизили?