11 сентября и другие рассказы

Илья не одобрял небоскрёбы. Здравый смысл и советское воспитание восставали против здания в 110 этажей. Конечно, такое монументальное сооружение должно было предусматривать возможность разных аварий и наверняка рассчитано на все разумные перегрузки, но даже в самом кошмарном сне никто не мог предположить, что в него врежется огромный пассажирский лайнер с полным баком горючего. Реальность перешла пределы разумного. В центре пожара температура может быть 1000 градусов, а от этой жары расплавится не только металл, но и бетон. Стало быть, башни долго не простоят. Надо было объяснить это сыну, а он просто сказал «беги».

Вскоре обрушился небоскрёб, в который врезался второй самолёт. Илья опять посмотрел на часы. Он разговаривал с сыном 40 минут назад. За это время Максим должен был уйти на безопасное расстояние. Илья набрал номер сына. Автомат вежливым голосом сказал, что все линии заняты и посоветовал позвонить позже. Немудрено, теперь в Нью-Йорк звонит вся страна.

По телевизору показывали Манхэттен со стороны Гудзона. Он был накрыт огромным серым облаком. Действительность оказалась гораздо страшнее любого фильма ужасов и где-то внутри этого безумия был Максим.

— Это мусульманские террористы, — сказал Илья.

— Ты-то откуда знаешь? — спросил Майк.

— Это их почерк.

— Ты не можешь говорить объективно, у тебя там сын.

— Я могу говорить объективно, я живу в этой стране и вижу какие вы, американцы, растяпы. Вы ничего не сделали против угона самолётов. В Европе сделали, в Израиле сделали, а здесь — ничего, и вы ещё называете себя самой передовой нацией. Вы передовые только по производству всякого кинодерьма, сами подали террористам идею нападения, а мой сын это расхлёбывает. Ваше ЦРУ хорошо работает только на экране, на деле же оно выеденного яйца не стоит. Такую атаку проворонили, бездельники.

— Успокойся, Илья. Мы же не виноваты, — сказал Майк, — а твой сын просто не может сюда дозвониться.

Илья окинул присутствующих мрачным взглядом и пошёл к себе. Конечно, его сын цел и невредим. Ведь это всё, что у него осталось в жизни, без Максима она вообще потеряла бы смысл.

После смерти жены Илья так изменился, что шеф даже предложил ему спальню в своём доме, а когда Илья отказался, начальник сам стал приезжать к нему в гости и всячески выражать своё участие. Насколько оно было искренним, Илья не знал, но Тим поддержал его в критический момент и Илья был ему за это благодарен. Тим много раз повторял, что лучшим лекарством от депрессии является время, а чтобы оно быстрее текло, надо больше работать. Так Илья убьёт двух зайцев, во-первых, скорее успокоится, а во-вторых, получит внеочередное повышение.

— Окунь убьёт двух зайцев, — думал Илья, — это в мировой истории случится впервые.

С тех пор Тим давал ему самые трудные проекты и Илья работал гораздо больше положенных 8 часов. Домой он возвращался только ночевать, но без жены там было пусто, скучно и тоскливо. Конечно, если бы шеф был честным человеком, он бы сдержал своё слово и прибавил ему зарплату, но где же это видано, чтобы в начальники выбивались честные люди? Да и зачем Илье деньги, теперь он один, ему и так хватает…

Через некоторое время ещё один самолёт, похищенный террористами, упал на Пентагон, а потом обрушился и первый небоскрёб Международного Центра. После этого всё происходящее потеряло для Ильи связь с реальностью. Он работал над проектом, отвлекаясь лишь для того, чтобы набрать номер Максима. Прозвониться в Нью-Йорк не удавалось. Как сквозь сон он слышал, что воздушное пространство Америки закрыто, всем пассажирским самолётам приказано приземлиться на ближайшие аэродромы, а важнейшие города Америки охраняются ВВС. За несколько часов страна перешла на военное положение. Была закрыта Нью-Йоркская биржа, эвакуированы государственные учреждения, отменены спортивные соревнования, а президент срочно возвращался в Вашингтон.

Несколько раз к Илье подходил Майк и спрашивал, не нужна ли помощь. Нет, его помощь была не нужна. Илье Окуню мог помочь только звонок его сына, его Окунька.

Илья продолжал работать, но глядя на экран монитора, он видел картины собственного прошлого. Он вспоминал, как его семья приехала в Америку, как он долго и безуспешно искал работу и волею обстоятельств вынужден был проводить с сыном очень много времени. Максим тогда был подростком, но Илья часто советовался с ним, понимая, что дети быстрее приспосабливаются к новым условиям. В результате родственные отношения перешли в дружеские и каждый из них дорожил этим. Потом Максим уехал в университет и когда он звонил домой, они с женой вырывали друг у друга трубку. Максим иногда приезжал к ним на каникулы и, заходя в свою комнату, каждый раз говорил:

— У вас дома ненатуральная чистота.

После его приезда в квартире устанавливался привычный беспорядок.