118 исторических миниатюр и 108 авторских текстов на 13 иностранных языках. Сборник (СИ)

В числе участников предстоящей презентации можно было увидеть нескольких известных депутатов Государственной Думы Российской Империи IV созыва - В.А. Маклакова, П.Н. Милюкова, А.Ф. Керенского. К ним обратились корреспонденты с намерением выяснить, почему после Февральской революции 1917 года не продолжила работу IV Государственная Дума.

Самым лаконичным оказался Василий Алексеевич Маклаков:

- Лояльные, монархические, конституционные партии, которые составляли тогда Временный Комитет Государственной Думы, Государственной Думы созывать не хотели.

По виду В.А. Маклакова было ясно, что к подробной беседе на эту тему он не расположен.

Студент, заинтересовавшийся высказыванием В.А. Маклакова, вспомнил:

- В манифесте об отречении, датированном 2 марта 1917 года, Император Николай II писал, в частности: "...В согласии с Государственной Думой признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть....Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу".

Возникло неловкое молчание.

Корреспонденты переключились на Павла Николаевича Милюкова. Тот был несколько более словоохотлив, хотя тоже лаконичен:

- Государственная Дума и не пыталась, несмотря на требование депутата М. А. Караулова, открыть формальное заседание. (...) Частное совещание членов Думы поручило вместе с тем своему Совету старейшин выбрать Временный комитет членов Думы и определить дальнейшую роль Государственной думы в начавшихся событиях.

- Странное высказывание, - тихо сказал один из корреспондентов другому. - Во-первых, что это за "свой Совет старейшин" у "частного совещания"? Во-вторых, разве "требования депутата (депутатов)" - это не "попытка открыть формальное заседание"? Какая-то логическая не состыковка... И, в-третьих, как легко исчезает-появляется слово "членов"... У В.А. Маклакова "Временный Комитет Государственной Думы". У П.Н. Милюкова "Временный комитет ЧЛЕНОВ Думы". Это же не кролик в цилиндре у фокусника...

П.Н. Милюков дополнил:

- Это не было ни собрание Думы, только что закрытой, ни заседание какой-либо из ее комиссий. Это было частное совещание членов Думы. К собравшимся стали подходить и одиночки, слонявшиеся по другим залам. Не помню, чтобы там председательствовал Родзянко; собрание было бесформенное; в центральной кучке раздались горячие речи. Были предложения вернуться и возобновить формальное заседание Думы, не признавая указа (М. А. Караулов), объявить Думу Учредительным собранием, передать власть диктатору (генералу Маниковскому), взять власть собравшимся и создать свой орган - во всяком случае, не разъезжаться из Петербурга. Я выступил с предложением выждать, пока выяснится характер движения, а тем временем создать временный комитет членов Думы "для восстановления порядка и для сношений с лицами и учреждениями".

- Временный комитет членов Думы! - с удовольствием произнес кто-то из стоящих поблизости. - Какого количества членов? Как проходила баллотировка?

П.Н. Милюков уточнил:

- Предложения немедленно взять всю власть в свои руки и организовать министерство из членов Думы или даже объявить Думу Учредительным собранием, - были отвергнуты, отчасти как несвоевременные, отчасти как принципиально неправильные.

- Опять не ясно, - вновь зашептал корреспондент своему коллеге. - Если Государственная Дума на момент февральских событий 1917 года была единственным более или менее законно избранным, представительным, законодательным органом, то почему предложения использовать ее "демократический потенциал" были названы "принципиально неправильными"? Насчет "несвоевременности"... Когда же было использовать демократический потенциал и авторитет Думы, как не в катастрофические дни февраля 1917 года?

Самым информативным оказался Александр Федорович Керенский:

- В понедельник, 27 февраля 1917 года, первой моей мыслью было: любой ценой продолжить сессию Думы и установить тесный контакт между Думой и вооруженными силами. (...) Добравшись до Думы, я сразу же направился в Екатерининский зал, где встретил Некрасова, Ефремова, Вершинина, Чхеидзе и нескольких других депутатов от оппозиции. Они согласились с моим предложением о проведении официального заседания Думы. (...) Представители левой оппозиции Некрасов, Ефремов, Чхеидзе и я внесли предложение в Совет старейшин немедленно провести официальную сессию Думы, не принимая во внимание царский декрет. Большинство же, включая Родзянко и, несколько неожиданно - Милюкова, высказалось против такого шага. Аргументов не приводилось.

А.Ф. Керенский с элементом политической страстности стал убеждать корреспондентов и стоявших рядом читателей-любителей истории: