12 историй о настоящей любви

Они умяли пирог и почти все хашбрауны, которые, как оказалось, не так уж плохо сочетаются с творогом. Вскоре на тарелках кое-где остались только печальные островки мороженого. Когда принесли счет, Софи потянулась за сумочкой, но Рассел покачал головой.

– Я собирался заплатить за двоих, еще когда думал, что ты богата. А теперь вдруг каждый сам за себя? Попахивает снисходительностью.

Софи рассмеялась.

– Погоди, ты что, правда думал, что я богата?

Рассел сделал вид, что смутился.

– Получается, ничья? – спросила Софи.

– Я не веду счет, – отозвался Рассел. – Но так определенно интересней.

Он положил пару двадцаток на стол.

– Спасибо, – сказала Софи. – За все. Особенно за латке. Скорее всего, больше я их в этом году не поем.

– Почему?

– Сегодня – последняя ночь Хануки. Лавочка закрывается.

– Ты не собираешься домой на праздники?

– Только на Рождество и Новый год, но не на Хануку. Не в этот раз.

– И почему же?

Софи помолчала, думая, как бы лучше на это ответить.

– Двести шестьдесят семь долларов, – наконец сказала она. – Ровно настолько будут дешевле билеты на следующей неделе.

Софи даже поссорилась из-за этого с матерью, а это случалось нечасто. Вообще-то Софи привыкла экономить. Так уж повелось в их семье: дань необходимости, ведь жили они лишь на скудные мамины доходы. А если излишки и появлялись, их откладывали Софи на учебу. Но прошлой зимой, когда она уже заполняла формы на поступление, у бабушки случился инсульт. Ее рассудок помутился. Ни Софи, ни ее мама не нашли в себе сил отдать Любу в государственный дом престарелых (порядки там слишком напоминали советские). И когда пять месяцев спустя бабушка умерла, от сбережений не осталось и следа. Нью-Йоркский университет, куда Софи мечтала поступить, согласился ее принять и покрыть часть расходов на обучение. Но даже оставшаяся сумма была для их семьи неподъемной. Так что щедрое предложение местного университета подоспело очень кстати.

Мама не смогла пригласить Софи домой на День благодарения, и вот теперь поездку снова пришлось отложить. Это были первые праздники без Любы. «Может, билеты – только повод? – размышляла Софи. – И мама просто не хочет ничего отмечать в этом году? Да и я, пожалуй, тоже».

Задумавшись об этом, она вдруг заплакала. О, господи, да что такое! Тут уж нельзя было не воскликнуть «что же ты наделала, Софи Рот?»

– Ты чего? – спросил Рассел.

– Да так, накатило, – всхлипнула Софи. – Сама не знаю, чего реву. Ханука – отстой. Ну пропущу ее, подумаешь.

Рассел посмотрел на нее. С любопытством. С нежностью. С пониманием.

– А кто сказал, что ты ее пропустишь?

Заговорив о Хануке, Софи и Рассел решили довести затею до конца: зажечь бабушкину менору, спрятанную где-то в глубине шкафа. Последний раз ею пользовались год назад, незадолго до Любиного приступа. Ханука тогда наступила очень рано и совпала с Днем благодарения, так что получилось настоящее семейное пиршество: тут тебе и индейка, и грудинка, и латке, и картошка, и пончики, и пирог на десерт. Но вспоминать об этом Софи позволяла себе не дольше секунды. Такие мысли обжигали, словно раскаленный горшок, который можно ненадолго схватить голыми руками, но тут же нужно поставить на стол.

На обратном пути в кампус Софи осенило, что менора-то у нее есть, а свечей нет, и они с Расселом заехали в небольшой магазинчик на окраине города. Там оказалось почти пусто. Вдоль узких проходов тянулись ряды грязных потертых стеллажей. Рассел усадил Софи в тележку и стал катать ее по магазину, игнорируя настороженные взгляды усталого персонала. Софи хохотала. Гонки в тележках! Кто бы мог подумать, что на свидании можно так развлекаться. К этому моменту Софи уже была уверена, что у них свидание.

Выбор свечей оказался ожидаемо унылым. Целая полка свечек-таблеток, странная подборка цифр для именинного пирога (четверок и семерок гораздо меньше, чем всех остальных) и несколько больших свечей на случай отключения электричества и прочих экстренных ситуаций. Ничего из этого и близко не годилось для меноры.

Рассел достал телефон и стал искать магазины, которые работают допоздна. Но Софи уже потянулась за большими свечами.

– Этот праздник связан с умением приспосабливаться, – пояснила она. – Мой народ известен своей изворотливостью.

– Ясно, – отозвался Рассел. – Так сколько всего нам нужно?

– Девять. Восемь – на каждую ночь Хануки, и еще одна, от которой зажигают остальные. Если строго соблюдать обычай.

На полке оказалось ровно девять больших свечей.

– Ничего себе, – удивилась Софи. – Прямо как настоящее чудо Хануки.

Она рассказала Расселу об истоках праздника, о масле в меноре, которое должно было прогореть за один день, но его хватило на восемь.

– Это всего лишь маленькое чудо, – добавила Софи.

Рассел взглянул на нее, чуть склонив голову набок.

– А по-моему, чудеса маленькими не бывают.

По дороге из магазина в машине по-прежнему играл альбом «Let It Bleed». Они снова включили «You Can’t Always Get What You Want», и на этот раз Софи подпевала – сначала тихо, потом во весь голос. Мимо нот? Ну и что, ей было наплевать.