12 маленьких радостей и одна большая причина (СИ)

Не веря своим собственным глазам, я с усилием протянула руку и уже через несколько мгновений оказалась в надежных руках раскрасневшегося от мороза или волнения Габриэля. Каково же было удивление мужчины, когда вместо того, чтобы броситься в его объятия, я накинулась на него чуть ли не с кулаками:

– Ах ты скотина такая, это что вообще было?! – крича во всю мощь осипшего голоса, я колотила пернатого, вкладывая в удары всю свою злобу. Для любого другого представителя якобы сильного пола это могло закончиться трагично, но мне повезло с железобетонным избранником. – Кто тебе позволил распоряжаться моими мозгами, засранец небесный? Или тебе давно перья не выдергивали и ты соскучился по острым ощущениям?!

– Изабелл, может ты… – Габриэль старался угомонить меня, поймав за руки и притянув к себе, но я упорно барахталась, не давая сказать ему и слова.

– Нет, не может! Гаденыш ты пернатый, а если бы я совсем рехнулась?!

– Зато сейчас ты прямо эталон здравомыслия и психического равновесия, – устало вздохнул он, уворачиваясь от очередного подзатыльника.

– Ах это я психическая?

– Да я не это имел в виду и вообще…

– Плевать мне на твое «вообще»! У меня теперь психологическая травма на всю оставшуюся жизнь, а он еще и шутить смеет. Козел ты горный, а не архангел, и душа твоя черная, как фантазия Малевича!

– Хочешь устроить диспут об искусстве Казимира Севериновича?

– Ничего я не хочу. И хватит улыбаться. Я думала, что схожу с ума, а тебе тут весело было что ли?

– Конечно, мне было очень весело наблюдать, как ты довольно мурлычешь с другим мужчиной, пусть и созданным мною же, – обиженным тоном ответил он, из-за чего я почувствовала противный укол совести. Дура я, вот кто: Гейб все же вернулся, а я пытаюсь с ним подраться и устраиваю истерики. Стушевавшись, я несмело обняла его.

– Прости. Наверное, не такого приема ты ожидал.

– Да уж. Кто же знал, что все раскроется настолько быстро? Обычно такие фокусы удаются мне без особых усилий.

– Просто ты не учел одной маленькой детали, – оторвавшись от объятий, я взглянула в родные ореховые глаза, в которых отражались рождественские огни Бостона.

– Какой?

Мягко улыбнувшись, я приподнялась на носочки и прошептала прямо на ухо мужчине:

– Никакой магии и ангельских фокусов не хватит, чтобы заставить меня тебя забыть, – договорив, я отстранилась и впихнула опешившего архангела в помещение, продолжая подталкивать к середине комнаты.

– Изабелл, что ты творишь? – смеясь, спросил он, когда я наконец остановилась.

– Я? Ничего, тебе все показалось. Ой, смотри, мы совершенно случайно оказались прямо под омелой! – наигранно воскликнула я, глянув на веточку, подвешенную к потолку.

– Да, совершенно случайно, – улыбнувшись, протянул Габриэль, но я тут же сердито толкнула его в плечо:

– Тебе что-то не нравится? А ну не оскорбляй традиций!

И он меня послушался. Осторожно притянув к себе за талию, архангел едва ощутимо коснулся моих губ своими. Для меня время словно остановилось, было страшно даже подумать о чем-то, ведь это могло разрушить такую хрупкую идиллию. Не отрываясь от безмерно нежного, даже робкого поцелуя, он ласково погладил меня по щеке, провел ладонью по ключице и прижал к себе, потянув за плечо. Ничего больше не имело значения – только я, мой архангел и отчетливый запах шоколада, за которым я успела так сильно соскучиться.

– Пообещай, что больше никогда не бросишь меня в канун Рождества, – прошептала я, когда мы наконец смогли оторваться друг от друга.

– Обещаю, – ответил Габриэль так же тихо. И знаете, даже такие надменные засранцы, то и дело бросающие слова на ветер, иногда говорят чистую правду.