12 месяцев до рассвета

причина не в том, что руки коротки или ума маловато – дело ни в том и ни в

другом. Суть насущной проблемы иного характера: просто изменить что-либо в

такой ситуации человеческими усилиями нельзя. Это невозможно.

Напрочь утратив представление времени, соратники в полудремотном

состоянии, дрожа под толстыми одеялами, находились в полном неведении. Они

уже не так ясно осознавали, что происходило сейчас, и не имели ни

малейшего представления, что случится в будущем.

Перевернувшись на другой бок, Давид (один из тех двоих, что пришли просить

помощи), с трудом подняв слипшиеся веки, взглянул на пустой стол. Вот уже

два дня они ничего не ели. Все продукты в убежище закончились и чтобы

что-то сварганить, нужно было сходить на склад. Однако было все не так уж

просто. Тому, кто осмелился бы выйти наружу, могла грозить быстрая смерть.

На улице было так холодно, что продержаться там без вреда для жизни, можно

было не более пяти минут. А учитывая то, что сил у товарищей было не так

много, дойти до склада и обратно за пять минут не представлялось

возможным. Давид вновь обратил внимание на ноющую боль в желудке, ему так

сильно хотелось есть, что он мог бы запросто слопать сейчас даже кусок

сырого мяса.

«Пусть даже оно будет замороженное!» - подумал он.

Внутренний голос подсказывал мужчине, что спать больше нельзя, нужно

что-то делать. Потому как если ничего не предпринимать, их ждет голодная

смерть. Какая разница, как умирать: погибнуть от холода на улице,

попытавшись достать пищи, или погибнуть от голода.

Первый вариант Давиду понравился больше. Он был не из тех людей, которые

привыкли сдаваться. Именно благодаря его рвению к жизни, они с товарищем

не умерли там – на руинах замерзшего города, а пришли сюда.

Мужчина осторожно поднялся с постели и сел на ее край. Чувствовалось

легкое головокружение и дезориентация. Через несколько минут отпустило.

Мысли стали собираться в кучу, постепенно выстраиваясь в идеи. Давид

повернул голову (она казалась такой тяжелой и едва держалась на шее) и

взглянул на своего сотоварища. Казалось, Люций спал, но его двигающиеся

под веками глазные яблоки, свидетельствовали об обратном, кроме того,

товарищ еще и моргал.

«Скорее всего, он находится между сном и бодрствованием», - подумал Давид.

Учитывая состояние, в котором они все сейчас находились, это был не самый

хороший признак.

Потом Давид по очереди взглянул на всех остальных. Все эти люди тоже

выглядели неважно. За этот короткий период времени, пока он был с ними, и

пока не стало так невыносимо холодно, он успел здорово сблизиться со всеми

этими людьми. Можно даже сказать, они стали ему как родные. Внезапно Давид

почувствовал в своем сердце некоторую давящую тяжесть. Тяжкая участь

товарищей всколыхнула в его разуме болезненные чувства. Он не мог

допустить того, чтобы люди, которые сотворили для него добро, страдали от

голода или, мало того, погибли от него.

Кровать скрипнула, когда мужчина поднялся на ноги.

- Ты куда собрался? – прохрипел Люций, едва открыв глаза и глядя на

Давида.

Голос заговорившего человека вывел из состояния дремоты и всех остальных.

Соратники, не в силах открыть глаза, стали прислушиваться. Они и не

подозревали, что Давид намеревался сделать что-то очень рискованное, но

очень важное – выполнить необходимое условие для выживания.

Давид не торопился отвечать на вопрос своего друга, и вообще сделал вид,

будто ничего не услышал. Он зашнуровал ботинки, и собирался было обмотать

вокруг головы теплый шарф, чтобы таким образом закрыть лицо от холода, но

вновь раздавшийся голос Люция заставил его повременить с этим.

- Ты куда собрался? – не меняя ни тембр голоса, ни формулировку

предложения, вновь спросил Люций.

Давид убрал руки от головы и опустил их по швам. Серый шерстяной шарф

небрежно повис в его правой руке. Мужчина, пытаясь создать на своем лице

иллюзию спокойствия, взглянул на товарища. Первые пару секунд он молчал,

изучая скучную мимику Люция, после чего ответил:

- Я собираюсь отправиться к складу, - ровно произнес Давид. Затем он стал

осматривать комнату, будто что-то искал. Его взгляд остановился на

тумбочке, стоявшей неподалеку от кровати Григория. – Нам нужны продукты,

иначе мы все умрем от голода.

- Ты что – не шутишь?! – насколько могла, удивилась Стелла. Женщина

высунула свое личико из-под одеяла и пристально уставилась на Давида. – Да

ты просто с ума сошел! Если выйдешь отсюда, замерзнешь насмерть.

- А если не выйду, нас ждет голодная смерть! – в той же манере отразил

Давид.

Стелла ничего не ответила. Ее глаза заблестели, словно она собиралась

заплакать. Однако этого не произошло. У женщины был сильный характер.

Снова обратив взгляд на тумбочку, Давид направился к ней, а когда оказался

рядом, протянул свободную руку и поднял со столешницы лыжные очки. Он

подумал, что это хоть как-то поможет ему защитить глаза от холода. Ведь

тепло, исходящее от век и области бровей, не будет распространяться вовне,

а останется на какое-то время внутри. Возможно, это было верным решением.

Потом Давид заметил, что Григорий сверлит его своим взглядом.