12 месяцев. Необычные эротические приключения

Вскоре пришла та девушка с ресепшн, принесла договор, который в итоге оказался всего лишь обычной юридической фигнёй по оказанию услуг. Я подписала, заплатила 5000 рублей, оставила свой имейл и ушла. На душе у меня было непривычно тихо и тепло, что даже холодное, ненастное дыхание октября, казалось, тоже притихло и потеплело.

Ещё я очень обрадовалась, что мне не надо оставаться в Москве, не надо искать здесь ночлег, тратить деньги – этот город был слишком дорогим удовольствием. Я села на последний автобусный рейс и поехала домой.

Спустилась и быстро загустела стылая осенняя ночь. Мелькали, как замершие в тёмном тумане искры, придорожные огни. Дрожащим втянутым в темноту пятном тусклого света неслась в бесконечность дорога. Тряслись и ползли по оконному стеклу полузамёрзшие дождевые капли.

Рябь полумрака в салоне… Звуки, оглохшие в тишине…

Я заснула, и мне приснился сон, что я снова лежу на той кушетке в блестящей белыми кафельными стенами лаборатории, и меня трахает долгая очередь мужских тел без лиц. Руки – толстые или худые, волосатые или нет, мускулистые или вялые, белые или чёрные – и животы – твёрдые или мягкие, пузатые, горячие, влажные, липкие. Подошёл, вставил, побыл, ушёл, другой, и ещё один, и ещё, следующий, следующий. Руки и животы, руки и животы. Моё тело дёргается и на миг затихает, дёргается и затихает.

И потом кто-то положил приятную прохладную руку мне на лоб. Я подняла глаза и увидела Ксению. Улыбнувшись, она сказала:

– Тссс. Не бойся, это просто сон. Будь спокойна. А сейчас посмотри в другую сторону и прости того человека. И тогда всё закончится.

Я повернула голову, куда она показала. Там на коленях стоял седой мужичок, голый и точно вываленный в грязи. Я узнала его, это был препод из университета, который изнасиловал меня за чёртову оценку в зачётке.

– Не могу, – сказала я Ксении. – Пусть лучше трахают.

– Прости, – повторила она. – Иначе это никогда не закончится.

Я опять посмотрела на стоявшего на коленях препода и позвала его жестом: у меня получилось лишь слабое движение пальцем, однако он понял тут же и, не вставая с колен, приблизился ко мне.

– Я прощаю вам то, что вы со мной сделали тогда. Всё, уходите, – у меня не было сил говорить, и мой голос едва прошептал это. А из глаз тотчас полились слёзы. Я заплакала и никак не могла остановиться.

Всё это время Ксения ласково гладила меня по лицу, своими руками стирая с меня слёзы. А потом она взяла мою руку и потянула куда-то. Я шла за ней сквозь какой-то бурьян и тёмные заросли деревьев, и только когда мы вышли оттуда, поняла, что это был заброшенный сад в моей деревне, тайное место для интимных встреч с мальчиком, имя которого я забыла.

Он стоял и ждал меня возле дыры в заборе, через какую мы лазили. Но когда я подошла к нему, это оказался не он. Это был Дима.

– Ты? – удивилась я. – Отстань уже от меня. Чего тебе надо?

– Ты сама знаешь, шлюха, – быстро проговорил он и исчез в дыре.

– Всё кончено, просыпайся, – услышала я голос Ксении, и картинка рассыпалась, точно цветное стекло на мелкие осколки. Последнее, что я ещё почувствовала, – это мягкий поцелуй на своих губах.

Я проснулась со щекой, мокрой от конденсата, – во сне моя голова свалилась и припала к окну. Сердце билось так, словно я не спала только что, а бежала куда-то. И внутри зияло раной такое обострённое чувство, как если бы душа была землёй, и кто-то повыдёргивал из неё сорняки с уходящими в самую глубь мощными корнями, и эти дыры дышали встревоженно, но легко. Казалось, что нечто магическое уже начало происходить.

На другой день на имейл пришла первая инструкция от Ксении. В ней было всего одно слово: «Живи». Я не поняла, что это значит, но решила во всём вести себя так, будто живу последний день: если работала, то делала всё с душой; если гуляла, то пыталась ловить каждый миг; если говорила, то искренне; даже дома, ничем не занимаясь, старалась чувствовать свою жизнь во всяком движении, взгляде, мысли и просто тишине.

Через три дня Ксения прислала вторую инструкцию – из двух слов: «Чувствуй людей». Я опять не поняла, что она от меня хочет, однако стала на улице заглядывать людям в лица, и мне чудилось, словно бы я действительно в них что-то чувствую: одни были похожи на маски, другие на механических роботов, третьи на ветер, который вьюжит и бросает в тебя свой запах. Если чувство вызывало неприятие, то я смотрела как бы сквозь человека. Если его энергия мне нравилась, то я смотрела откровенно, и мне хотелось думать, что в этот момент мой взгляд был, как у Ксении, глубоким и пронзительным.

Хорошо, что её очередная инструкция выдалась более конкретной и развёрнутой, иначе я могла бы потерять связь с реальностью, увязнуть в этих лабиринтах своего сознания, причём совершенно не понимая, правильно я ли всё делаю. Идти, не зная куда, – иногда это душераздирающая вещь.

В инструкции было вот что: «Освободи себя. В ближайшие дни спи всегда обнажённой. Субботу проведи дома одна, весь день не надевай ничего из одежды, будь обнажённой во всём, что делаешь».