12 новогодних чудес

— До свадьбы заживёт. — Разогнувшись в полный рост, Орловский протянул Лизе руку. Она её приняла, и не обернувшись, поблагодарила продавца.

— А за помятые ели кто платить будет! — возмутился тот. Профессор только бросил ему через плечо:

— Ваши облезлые ветки всё равно стыдно продавать, да ещё и за полную цену. — Не слушая причитаний продавца, прихрамывающая Лиза и поддерживающий её профессор, гордо удалились.

— И куда мы теперь? — удручённо осведомилась преподавательница, скорость шагов которой могла равняться черепашьим. Орловский кашлянул.

— Провожу вас домой?.. Вызову такси, — неуверенно предложил он. Лиза в недоумении покосилась на него:

— Интересно, вы живёте буквально через дом! Может, хоть первую помощь окажете? У меня даже салфеток нет, — совершенно искренне не поняла профессора Лиза. В её доводах не было ни капли лукавства. Орловский обречённо вздохнул:

— Разумеется, как я сам не подумал. — Он поудобней приобнял Лизу за талию. Его лицо отразило безрадостные мысли о втором поражении. Тем временем, облака расступились, давая дорогу лунному свету. Новорожденный месяц сиял прямо над домом профессора, будто маяк. Орловский посмотрел на него с обидой, точно в неудачном вечере виноват именно он.

С трудом поднявшись по лестнице на второй этаж, коллеги зашли в просторную квартиру Орловского. Дом старый, кирпичный, а потому в комнатах было тепло. Дубовый паркет под ногами хозяина и гостьи не скрипел. Орловский, не разуваясь, проводил Лизу в гостиную, усадил на диван и ненадолго оставил её, отправившись на поиски аптечки. Предоставленная сама себе, Лиза осмотрелась. Гостиная профессора больше напоминала библиотеку. Книжные шкафы со стеклянными дверцами набиты потрёпанными фолиантами с истёртыми корешками. На полках небрежно свалены атласы и монографии. Вся комната пропиталась запахом книжной пыли и старой бумаги. В центре зала выделялся старый рояль: его лакированная поверхность потрескалась, краска с педалей почти сошла. А на деревянной крышке покоились… книги. «Что на работе, что дома, везде бардак», успела подумать Лиза перед скорым возвращением Орловского. Его выглаженная рубашка и аккуратная причёска резко контрастировали с хаосом гостиной.

— Вот, тут антисептик, салфетки и пластырь большой. Перекиси в хозяйстве не водится, — со слабой улыбкой Орловский передал ей находки. Лиза благодарно приняла их и замерла, не зная, что делать дальше. Вернее, в теории она понимала: осмотреть колено, обработать ранки да пластырь наклеить. Проблема была именно с первым пунктом. Решив импровизировать, Лиза выставила ногу вперёд, задрала подол атласной юбки чуть выше колена. Непослушными руками она смочила марлевые, пахнувшие аптекой, салфетки антисептиком. Первой она обработала руки, чтобы на ощупь промокнуть второй салфеткой кровоточащие ранки. Орловский молча наблюдал за этими манипуляциями.

— Крови боитесь? — догадался профессор. Лиза сердито сверкнула глазами.

— У всех свои страхи, Дмитрий Константинович.

Её дрожащие пальцы порхали бабочкой на над коленом, почти не прикасаясь к нему. Орловский не выдержал и сел рядом с преподавательницей.

— Лучше я. — Тон Орловского не терпел возражений. Он молча отобрал салфетку, ещё раз щедро смочил её антисептиком, и слегка подув на ранки, промокнул.

— Ну вот, теперь можно и пластырь лепить. А вы боялись, — Орловский покачал головой, поднимаясь с дивана. Осознавая всю комичность ситуации, Лиза только обиженно надула губы. Каких-то пару часов назад она мечтала оказаться наедине с профессором в неформальной обстановке. Когда же заветная мечта осуществилась, Лиза совершенно растерялась.

— Красивый рояль, — преподавательница кивнула в сторону величественного инструмента. Орловский расплылся в широкой улыбке.

— Рад, что вы оценили… а дочь мне только и советует то продать, то выкинуть. — Орловский сдвинул брови. Нахмурившись, он подошёл к роялю и с нежностью провёл по клавишам рукой. «Тоже небось все в пыли», подумала Лиза.

— Сыграете? — неожиданно для самой себя предложила Лиза. Профессор с интересом поглядел на неё, но отказываться не стал.

— Хуже от этого определенно никому не станет, — неоднозначно резюмировал Орловский. Лиза сделала вид, что не услышала его. Вскоре минорная мелодия наполнила гостиную. «Сколько бемолей», — восхитилась мастерством Орловского Лиза. Профессор выбрал отнюдь не самую лёгкую для исполнения композицию. Руки Орловского крупные, пальцы сильные. Игра — точная и быстрая. Лиза не смогла уловить ни одной фальшивой ноты. Когда прозвучало последнее, едва слышное касание клавиш, означавшее завершение мрачно-торжественной «Прелюдии», Лиза захлопала в ладоши:

— Браво, маэстро! Чудесная «Соль минор», — искренне восхитилась она. Орловский всё ещё сидя за роялем, повернулся к ней.

— Любите Рахманинова? — Серые глаза профессора блеснули любопытством. Лиза улыбнулась.

— А кто его не любит?

На это профессор хмыкнул.

— Я вас должно быть удивлю, Лизонька, но и такие найдутся.