12 ступенек на эшафот

Цайцлер считал, что Йодль односторонне заинтересован в положении на других театрах военных действий, следовательно, как лицо пристрастное он, а вместе с ним и я, будем оказывать «неправильное» влияние на фюрера, поэтому с некоторых пор генерал стал докладывать оперативную обстановку Адольфу Гитлеру в наше отсутствие.

Новому начальнику генштаба досталось тяжелое наследие. Единственным более или менее благополучным театром военных действий была Северная Африка, где двум танковым и одной легкой пехотной дивизиям Роммеля при использовании нескольких итальянских соединений и при поддержке воздушным флотом Кессельринга удалось добиться ошеломляющих успехов. Что касается Восточного фронта, то здесь наше положение было угрожающим: ожесточенные и бесперспективные бои на северных отрогах Кавказа, крайне неустойчивое положение слабого степного фронта между кавказскими предгорьями и Сталинградом, кровопролитные бои на подступах к Волге и в самом Сталинграде, готовый вот—вот рухнуть донской фронт союзников. И не дающие покоя вопросы: где русские резервы? когда и при каких обстоятельствах начнется их контрнаступление?

Сталинградская мясорубка перемалывала одну дивизию за другой. Хотя нашим войскам удалось прорваться к Волге с севера, юга и в самом городе, в Сталинграде развернулись ожесточенные уличные бои за каждый дом, каждую улицу, каждый квартал. Победы немецкого оружия, за которые пришлось заплатить такой дорогой ценой, блестящие многоходовые контрудары между Волгой и излучиной Дона подстегивали желание немецких солдат покончить с последними защитниками последних городских кварталов и поставить победную точку в летней кампании 1942 г.

Отвлекающий маневр Красной армии в ноябре 1942 г., когда в ходе своевременно начатого контрнаступления русских оказалась наголову разбита 3 румынская армия, резко изменил оперативную обстановку на этом участке фронта: теперь, когда тылы 6 армии Паулюса оказались без прикрытия, возникла реальная угроза ее окружения. Катастрофы все еще можно было избежать — для этого требовалось незамедлительно сдать город, берег Волги и прорываться на запад. Только такой ценой можно было спасти 6 армию и, вероятно, разбить русских.

Со Сталинградом связаны мои самые страшные воспоминания о минувшей войне: запрещение попытки прорыва, идти на который было уже все равно поздно; тщетные попытки люфтваффе установить воздушный мост с осажденными; запоздалые и робкие попытки деблокирования сталинградского котла… К сожалению, не могу подробно описать те драматические события, не имея под рукой необходимых документов.

Сдача Сталинграда означала потерю целой армии и утрату стратегической инициативы, кроме того, она наносила невосполнимый ущерб германскому престижу. Как бы гениально ни были задуманы и разработаны планы летнего наступления, проигрыш одного только сражения был равносилен поражению во всей кампании 1942/43. Неудивительно, что наши недоброжелатели оживились, а русские получили прекрасный стимул для продолжения войны, выбив у нас из рук последний козырь.

Совершенно очевидно, что в тот момент речь шла о большем, чем сохранение или утрата 6 армии, — здесь, на Волге, решалась судьба всего Восточного похода. На мой взгляд, единственным выходом из создавшегося положения было максимальное сокращение линии фронта, стратегическое отступление и развертывание оборонительного фронта на рубеже от Черного моря или Карпат до Чудского озера. Для подготовки и укрепления новой линии обороны следовало использовать все имеющиеся силы, средства и резервы. В то время все это было нам еще по силам…

29.9.1946[81]

Глава 4 Документы и письма 1939–1945 гг Письма с фронта

В. Кейтель — жене

Ставка фюрера, 3.8.1943

…Не следует обсуждать по телефону воздушную войну, развязанную против наших городов. Последствия бомбардировки Гамбурга чудовищны, а минувшей ночью состоялся новый налет. Боюсь, что похожая судьба уготована и Берлину. Особенно сейчас, когда ночи становятся длиннее, а дальность полетов бомбардировочной авиации противника увеличивается. Пожары в черте города еще опаснее, чем фугасы, поэтому я хочу, чтобы ты как можно быстрее выехала из Берлина…

Мне становится по—настоящему страшно, когда я представляю себе картины объятого пламенем города, потоки горящей нефти и фосфора, просачивающиеся в подвалы… Когда все вокруг в дыму, а температура повышается на десятки градусов, выбраться из бомбоубежища практически невозможно. Поверь мне, это не трусость, а осознание собственного бессилия на фоне разбушевавшейся в городских кварталах безжалостной стихии…

Других новостей нет — все идет своим чередом. Посмотрим, как пойдут дела в Италии. Бадольо уверяет, что Италия продолжит войну на нашей стороне, мол, только на этих условиях он и согласился возглавить новое правительство. По—прежнему никто не знает, куда подевался Муссолини…[82]

В. Кейтель — жене

Ставка фюрера, 29 авг. 1943 г.