12 ступенек на эшафот

Несколько дней подряд Хайнрици настойчиво требовал подчинить ему танковую группу СС Штайнера и в особенности корпус Хольсте для прикрытия южного фланга. Йодль был категорически против, справедливо возражая Хайнрици, что не может обеспечить охранение его флангов за счет тылового прикрытия армии Венка. Около 13.00 я был на КП Хайнрици в лесу севернее Бойценбурга. Он и начальник его штаба генерал—майор Иво Тило фон Трота доложили обстановку, обострившуюся в результате прорыва русских севернее Штеттина. Резервов для того, чтобы отрезать ударную группировку от главных сил противника, у них не было. Я пообещал изучить вопрос и, возможно, оказать им посильную помощь. В очередной раз я отклонил просьбу о переподчинении им корпуса Хольсте, в свою очередь, потребовав подчинения группы армий «Висла» непосредственно ОКВ — с докладами о положении на КП «ОКВ—Норд» и пр. На том мы распрощались, если и не в полном согласии, то как старые боевые друзья.

Вечером позвонил Хайнрици, сообщил о резком ухудшении положения на участке русского прорыва и заклинал нас перебросить к нему хотя бы одну дивизию из состава танковой группы СС Штайнера. Коротко переговорив со Штайнером, удалось выяснить, что его единственный резерв — 7 танковая дивизия — находится на марше, однако непосредственно после прибытия обергруппенфюрер СС намеревался использовать ее на главном направлении удара. Мне было хорошо известно, какие надежды возлагает фюрер на прорыв танковых дивизий СС, поэтому решение отозвать 7 дивизию в резерв ОКВ далось мне не без внутренних колебаний. Ничего нельзя было сделать: в противном случае через 2–3 дня противник выйдет в тыл танковой группы СС и южного фланга группы армий «Висла».

В 04.00 27 апреля я выехал к обергруппенфюреру СС Штайнеру. Одновременно я собирался с его помощью найти штаб 7 танковой дивизии и обсудить возможность начала наступления на берлинском направлении ограниченными силами. Дивизия как в воду канула! Было выдвинуто предположение, что группа армий «перехватила» танкистов еще на марше, во всяком случае командир 7 дивизии так и не доложил Штайнеру о прибытии, кроме того, не было никаких танков и на указанном мной исходном рубеже развертывания.

Я возвращался на свой КП другой дорогой, размышляя о судьбе «исчезнувшей» дивизии. Где—то на полпути нам повстречались пехотный и артиллерийский штабы в конном строю. Я получил исчерпывающую информацию о местонахождении 7 танковой дивизии и подумал, что… меня хватит удар! Выяснилось, что южный фланг группы армий Хайнрици вторую ночь подряд без огневого соприкосновения с противником организованно отступает на запад и уже сегодня выйдет в район Фюрстенберга. Во всяком случае, они получили приказ развернуть артпозиции именно на том рубеже. Отступали и танкисты, которых так недоставало сейчас ослабленной группировке Штайнера…

В 08.00 я вернулся в Ной—Рофен, чтобы обсудить с Йодлем коренное изменение ситуации и положения штаб—квартиры ОКВ: не сегодня — завтра мы окажемся полностью беззащитными перед угрозой русского наступления. Я связался с Хайнрици и приказал ему прибыть в Нойбранденбург для встречи с командующим 3 танковой армией генералом танковых войск Хассо фон Мантойфелем. Затем, отдав необходимые распоряжения Йодлю, и сам выехал к месту запланированной встречи…

Беседа с Хайнрици в присутствии Мантойфеля состоялась во второй половине дня и проходила в нервозной обстановке. В жестких выражениях я высказал генералу все, что думаю по поводу совершенного им откровенного введения в заблуждение главнокомандования и несанкционированного отступления вверенных ему войск. Хайнрици объяснил отвод южного фланга группы армий оперативной необходимостью, присовокупив, что держит под строгим контролем как запланированное сокращение линии фронта, так и все перемещения и перегруппировку войск. В ответ я обрисовал ему ситуацию на фронте, сложившуюся в результате его самоуправства и самовольного отхода с позиции. В крайне тяжелом положении оказались не только Венк, Штайнер и Хольсте, но и резко ухудшилась оперативная обстановка в районах севернее и северо—западнее Берлина. Хайнрици пообещал не совершать опрометчивых шагов, следовать указаниям ОКВ и действовать впредь в рамках общей оборонительной концепции. Мы расстались внешне доброжелательно, а перед самым отъездом я еще раз напомнил ему о нашей старой боевой дружбе и данном им слове.