12 ступенек на эшафот

Благодарение Богу, мы еще молоды и в силах восстановить то, что в безумной горячке было разрушено до основания в считанные дни. Мне видится, что Национальное собрание, созванное в срочном порядке, еще в состоянии сохранить жизнеспособность государства и преодолеть негативные последствия бесславной войны и революции.

Моя нынешняя работа заключается в организации отправки в тыл нескольких немецких дивизий и будет продолжаться от 2 до 3 недель. Затем штаб отправится на расформирование в Вильгельмсхафен. Что будет с нами, еще не ясно. Думаю, что нужно пока воздержаться от опрометчивых и поспешных шагов, даже если я приму решение навсегда распрощаться с офицерской карьерой…

Лиза Кейтель — родителям

Вольфенбюттель, 22 дек. 1918

…Главная радость — это возвращение Вильгельма. Он приехал совершенно неожиданно вечером в пятницу. У меня от сердца отлегло, когда я увидела, что он в добром здравии и не настолько подавлен, как я этого опасалась… Наши брауншвейгские порядки[21] окончательно перевернули все и вся. Пока не оправдываются и наши надежды на созыв Национального собрания.[22]

Лиза Кейтель — матери

Вольфенбюттель, 28.2.1919

…Сегодня Вильгельм прислал обнадеживающее письмо из Берлина: он и его командир вызваны в Военное министерство на собеседование и обсуждение ближайшего будущего немецких вооруженных сил…

Отцу

Штеттин, 22.3.1919

Год тому назад, как раз накануне твоего дня рождения, все мы находились под впечатлением большого наступления на Западе, битвы за Францию — на вершине наших военных успехов. Кто бы мог подумать тогда, что всего год спустя у нас не хватит сил осадить зарвавшийся польский сброд, не говоря уже о наведении элементарного порядка в собственной стране. Мне бы очень хотелось, чтобы ты и впредь пребывал в своем уединении и не мучил себя страшным зрелищем нужды, бедствия и позора. Я опасаюсь только, что культивируемый в Брауншвейге радикализм или, если хочешь, коммунизм совьет гнездо в тишайшем уголке бывшего герцогства. Временами я стыжусь признаться, что родом из Брауншвейга…

Вот уже 6 недель я нахожусь на новой должности в штабе 2 корпуса. Сегодняшняя военная служба требует от каждого офицера определенного самоотречения и даже самопожертвования, но привитое старой армией чувство гражданской ответственности заставляет отмести в сторону все личные соображения и делать все возможное, чтобы предотвратить расползание большевизма по стране. В силу служебного положения я лучше, чем кто—либо, представляю себе реальные масштабы угрозы. Мне как—то довелось услышать мнение, что, мол, революционная волна захлестнет не только нас, но и наших врагов, особенно Англию и Францию — и в этом наше спасение. Возможно, так оно и будет, но мне представляется наиболее верным и вполне соответствующим реальной действительности следующее парадоксальное суждение: собраться в кулак нам помогут «мирные» грабительские условия, поставленные нашими бывшими противниками…

Родителям жены

Штеттин, 23.3.1919

Приношу извинения за оригинальный цвет писчей бумаги, но это связано с тем, что сегодня я заступил на суточное дежурство по штабу и не имею права покидать расположение в течение ближайших 24 часов…

Вместе с провалом переговоров в Позене и неудачными попытками прикрыть границу на польском направлении рухнули и мои надежды на то, что уже в ближайшее время моей штабной деятельности будет придан характер некоей целенаправленности и осмысленности. Впрочем, нужно только радоваться, что переговоры сорвались. Невозможно было слушать жалкий лепет представителя нашего правительства…[23]

Честно говоря, я не совсем доволен своим нынешним положением, но что это может означать по сравнению с бедственным положением Отечества…

…Четырехнедельная командировка на фронт, в Западную Пруссию, несколько поправила мое испорченное настроение. Я чувствовал себя нужнее здесь, чем в Штеттине, не говоря уже о том, что цены в Пруссии намного ниже…

…Весьма и весьма огорчился, когда в самый последний момент сорвалась поездка в Кольберг. Роль, которую играет там старый Гинденбург, достойна сожаления. Вряд ли ему удастся улучшить и наставить на путь истинный смертельно больную нацию. Тщетными представляются мне и его усилия по восстановлению границ рейха на Востоке. Противостоящие ему орды солдатами не являются…[24]

Отцу

Вольфенбюттель, 20.1.1925

Выпал мой жребий! Решена моя дальнейшая военная судьба. Вчера получил письмо из министерства рейхсвера: 1 февраля достану из шкапа мундир офицера генштаба и отправлюсь на службу в организационный отдел управления рейхсвера.[25]

Т–1 (оперативный отдел сухопутной армии)

Т–2 (организационный отдел сухопутной армии)

Т–3 (отдел «Иностранные армии»)

Т–4 (отдел обучения и подготовки)

Лиза Кейтель — матери

Берлин, Курфюрстенштрассе, 85, 16 мая 1925