12 табуреток. Непридуманные истории о тех, кто не погашает кредиты

В Казахстане зарегистрировано более сотни микрофинансовых организаций, есть ещё банки и ломбарды. Где гарантия, что он поживился только за счёт нашей кассы? На все эти вопросы мы так и не получили ответов. Скорее всего, с каждого займа уходила какая-то сумма для того, чтобы пустить пыль в глаза следующему кредитору, то есть закрывать какое-то время ежемесячные взносы, давать взятки, где это можно, одаривать и ублажать своих будущих жертв. Никаких весомых активов, чтобы прикрыть тылы, так и не накопилось.

– Богдан, – обратилась я как-то к нему с дружескими и непринуждёнными нотками, – скажите честно, вам не жалко этих людей?

– Я же им всё верну! – не замедлил он ответить.

– Что именно вы им вернете? Их дома, фермы и техника уже проданы.

Молчание было мне ответом, но не грустное, а загадочное. Значит, есть ещё порох.

Тем временем, лето вступило в законные права и снова властно распоряжалось активами: румянило аппетитные плоды, наливало тугие зерна, затапливало безмятежным зноем уставших пахарей и вдыхало беззаботную удаль в отважные мальчишечьи сердца. Дети радовались долгожданным каникулам, а их родители – предстоящим отпускам. Всё, как всегда.

Летним утром не так жарко, краски ярче и запахи свежее. Люблю прийти утром на работу, сварить кофе и беззастенчиво наслаждаться им на лавочке перед офисом. И вовсе не люблю, когда моё безоблачное настроение портит фигура толстой турецкой женщины в чёрном балахоне, которая стонет и причитает на всю притихшую в полудрёме улицу.

– Ой, горе-то какое! Горе-е-е-е-е!!! Помогите-е-е, люди добрые, – так театрально и напыщенно взывала Соня перед нашим офисом.

– Что случилось? – испуганный коллектив вмиг проснулся и высыпал во дворик.

– Богдан в тюрьме! Как дальше жить???

– Предсказуемый результат, – хмыкнула я и тут же пожалела, видя, как её глаза налились кровью и полыхнули негодованием в мою сторону.

Мы ценим, когда клиенты хотят в первую очередь оповестить именно наш коллектив о происшествиях в мире, но повлиять можем далеко не на все события. Пригласили плакальщицу внутрь помещения, и за ней понуро потащились ещё три хмурых мужика, в одном из которых я признала её супруга. Оказалось, что Богдан обвиняется в мошенничестве и пока водворён в следственный изолятор.

– Брат не может оставаться в тюрьме, надо что-то делать, надо помогать ему, – начала заботливая сестрица.

– Сопереживаю, но плохо представляю, чем именно могу помочь, – искренне призналась я.

– Верните наш рефрижератор, – потребовала Соня.

– Как это? Он же давно продан!

– Надо его вернуть, – упорствовала непонятливая дочь турецкоподданного.

– Я не могу его вернуть, это имущество другого человека, который приобрёл его на торгах. А при чем тут вообще эта машина?

– Богдан заложил его в другую МФО, а когда они узнали, что вы продали реф, то написали заявление в РОВД.

– Как это заложил? – не поняла я. – Он был у нас в залоге, его нельзя больше никуда заложить.

– Ну, понимаете, – здесь она потупилась, и некоторый проблеск красноты проступил на тёмных щеках, – ему срочно нужны были деньги, а у нас знакомый умеет немного на компьютере работать, – и она пристыженно замолчала.

– Прекрасно понимаю. Преступление предусмотрено статьёй Уголовного кодекса. Что ж вы не ограничились тем, что обирали несчастных соседей? Зачем перешли на кредитные учреждения и начали подделывать документы?

– Крайне, понимаете, крайне нужны были деньги, – запальчиво выплюнула Соня, прижимая руки к необъятной груди.

– В чём заключалась крайность?

Молчание. Видимо, крайность эта тоже была предусмотрена в УК. Предположительно, каждый предыдущий кусок их мошенничества был просто очередной ступенькой для воплощения следующего. Получив техпаспорт на рефрижератор, Богдан с подельниками подделал свидетельство о госрегистрации договора залога, подставив вместо названия нашей организации другое наименование, и получил деньги в кредит во второй раз. А, может быть, ещё несколько МФО благоденствуют, думая, что реф у них в залоге.

– Выдайте мне кредит, я отдам деньги тем, которые на моего брата заявление написали, – Соня неожиданно нанесла удар исподтишка.

– Сколько? – разумеется, я не собиралась ничего выдавать, просто интересовалась суммой.

– 80 000 долларов, – выпалила гостья и тут же добавила, – но вы дайте 100 000, чтобы полицейских задобрить.

– Жирно будет полицейским, – я решила поторговаться, – если долг закрыть, дело не будет раскручиваться.

– Всё равно дайте 100. Там три заявления, – начала повествовать Соня, – два человека получили кредит под свои земли по завышенной оценке, а деньги передали моему брату. Теперь те кредитчики у них требуют возврата долга, и они тоже написали заявления про мошенничество.

– Так они же сами отдали деньги.

– Но Богдан обещал им купить большой бизнес с рестораном и автомойкой, написал расписку, теперь они хотят или бизнес, или деньги. Поэтому всё-таки дайте 100.

– Почему не 200? – я постаралась придать душевности голосу.

– Вы издеваетесь?

– Нет, просто злорадствую, – обыденно произнесла жесткосердная кредитчица.