12 ведущих философов современности

Еще более заметным аспектом философии конца двадцатого века стал ее пристальный интерес к моральной и политической философии, а также к этике. Как это объяснить? Для начала надо отметить, что существует разница между нормативной этикой, с одной стороны, и дескриптивной этикой, или метаэтикой, — с другой. В то время как нормативная этика занимается содержанием моральных предписаний и решает вопрос о том, что мы должны делать и как жить, дескриптивная этика занимается формой: воплощают ли предписания истину или отражают вкусы, являются ли они моральным долгом? — и так далее. По правде говоря, последние сто лет упор делался именно на дескриптивную этику, и мы не погрешим против истины, если скажем, что до середины двадцатого века это был довольно скучный и бесплодный предмет. Под влиянием позитивизма, субъективистских или эмоциональных заявлений здание этики качалось, угрожая обрушением. При том, что все утверждения о том, что есть добро, были лишь замаскированными аллюзиями и намеками на то, что нам нравится в данный момент времени. Определенно, упорное противодействие таким взглядам и возрождение нормативной этики — это феномен сравнительно недавнего времени, шестидесятых — семидесятых годов двадцатого века. Произошедший сдвиг далеко не у всех встретил понимание и поддержку. Многие философы настаивали на том, что не дело философии указывать нам, как надо себя вести, что эту область надо оставить религии, давлению социума и семейному воспитанию. Но во-первых, эти утверждения далеки от очевидной истины — нам все же необходимы философские аргументы для того, чтобы определить границы предмета. А во-вторых, эти утверждения — по крайней мере сделанные необдуманно — говорят об отсутствии интереса к тому, отчего вдруг происходит возрождение этики. Объяснить это нетрудно. Религиозные взгляды, общественная стабильность, национальные и культурные границы уже многое сделали для создания единого содержания морали и нравственности. Не важно, согласны люди с тем, что надлежит делать, или они не способны внятно высказаться по этому вопросу, но считают неуместным выражать несогласие: результатом, во всяком случае, является достижение хотя бы видимости согласия (хотя, конечно, бывает и немало исключений).

Сегодня все обстоит уже не так — и согласия стало меньше, и никто больше не стесняется выражать несогласие. Более того, расширение университетов и модернизация образования привели к тому, что усилилось взаимодействие академического мира с окружающим миром. Возможно, мы станем свидетелями демократизации, которая породит вкус к дискуссиям вместо конфронтации, в ходе которых обсуждается, что именно надо делать. Дебаты о гомосексуальности и цензуре в Великобритании и о гражданских правах и последствиях вьетнамской войны в Соединенных Штатах стали поворотными и явили пример того, как вмешательство философов приводит иногда к существенному пересмотру взглядов на мораль. Существует, конечно, много других тем, — касающихся биоэтики, прав животных, окружающей среды, практического бизнеса, — сделавшихся теперь стандартными объектами философского анализа и философской критики. Заметное выдвижение на первый план проблемы морального несогласия и расширение самого понятия «этика», — этические инвестиции, этическая внешняя политика, научно-исследовательская этика, — привели к созданию ее нового облика и сделали частью современного стиля; научная философия внесла в этот процесс свой вклад, из чего извлекла для себя большую пользу. Возникло ощущение, что дело сдвинулось с мертвой точки. Одним из сюрпризов современности явились сопротивление религии и ее жизнестойкость. В сегодняшних дебатах о морали противоборствуют не столько различные направления светской этики, сколько имеет место конфронтация между светскими и религиозными взглядами на мораль, и в последнее время она усиливается. Нам остается только ждать, окажется ли эта тенденция устойчивой или, подобно вспышке потребления, станет лишь кратковременным всплеском. В настоящее время существующее противостояние является неким тормозом и очень многих сильно раздражает.

Из философов, представленных в этой книге, ярче других эту тенденцию представляет, конечно, Питер Сингер, но и другие — Уильямс, Нагель, Роулз, Нозик — систематически занимались данной темой и достигали значимых результатов. Парфит вообще заканчивает свою книгу на весьма оптимистической ноте, подчеркивая, что светская этика находится пока еще в пеленках, но подает большие надежды.

Философия и культура