12 ведущих философов современности

Представляется, что мы должны отвергнуть ответы 1 и 2, так как в описанных случаях нет никакой значимой разницы между отношением ван Клеве к Левше и отношением ван Клеве к Правше. Более того, поскольку Левша — это не та же самая личность, что Правша, они оба не могут быть той же личностью, что и ван Клеве, поэтому мы должны отвергнуть ответ 3. Далее, поскольку Левша и Правша в равной степени являются личностями (или по меньшей мере каждый из них будет личностью в отсутствие другого) и поскольку мы предположили, что после операции они никогда не встретятся, постольку у нас есть веское основание отвергнуть взгляд, согласно которому Левша и Правша вместе составляют некую единую личность. Следовательно, мы должны отвергнуть также ответ 4. Теперь у нас остаются только две альтернативные возможности. Одна из них — принять пятый ответ и сказать, что личность ван Клеве не пережила операцию. Другая — это отказаться от всякого однозначного ответа и заключить, что нет ни одного значимого факта, способного подтвердить идентичность ван Клеве и тех личностей, которые возникли после операции. В любом случае мы можем утверждать, что означенный ван Клеве не переживет операцию двойной трансплантации.

Хотя мы и не вправе утверждать, что ван Клеве пережил операцию, мы должны все же сказать, что быть разделенным на две личности — это практически то же самое, что выжить, или по крайней мере это не так плохо, как обычная смерть. Ясно, что сохранение обеих половин головного мозга не может быть хуже сохранения только одной его половины, и едва ли можно говорить о том, что двойной успех равен поражению. Точно так же, хотя мы и не можем утверждать, что ван Клеве идентичен любому из двух людей, получившихся после операции, мы можем все же утверждать, что у него есть причины заботиться о благополучии этих личностей ради самого этого благополучия. Ибо какие бы ни были у ван Клеве причины — при единичной трансплантации — заботиться о личности, получившей левую половину его головного мозга, эти причины не могут быть отменены тем фактом, что при двойной трансплантации правая половина мозга тоже была успешно пересажена.

Но теоретик эгоизма не может делать такие умозаключения, пока считает, что ван Клеве переживет операцию единичной трансплантации, но не переживет операцию двойной трансплантации. Ибо в случае единичной трансплантации наш теоретик вынужден утверждать, будто ван

Клеве имеет все основания заботиться — ради себя самого — о человеке, получившем левую половину его мозга, но теоретик не может утверждать того же в случае двойной трансплантации. А это, мягко говоря, не очень удобная позиция.

У сторонников теории эгоизма остается единственная возможность отрицать, что ван Клеве переживет даже единичную трансплантацию. Пока что мы предполагали, что ван Клеве выживет, потому что у него останется часть мозга, достаточная для сохранения большей части памяти и прочих психологических характеристик. Но можно согласиться и с альтернативной теорией идентичности личности, согласно которой этого все же недостаточно для выживания. Можно поэтому сказать, что нет никакой асимметрии в отношениях ван Клеве с людьми, получившими в результате операции его мозг: в обоих случаях он должен признать, что такой человек — это не он сам, и поэтому у него нет никаких оснований заботиться о нем, как о самом себе. Однако даже если рассматривать такую позицию как приемлемую, она не решает общей проблемы, сформулированной Парфитом. Парфит утверждает, что в рамках любой вменяемой теории идентичности личности всегда можно придумать мысленный эксперимент с разделением, аналогичный рассмотренному выше, в результате чего теория эгоизма придет к таким же противоречащим интуиции выводам (см. «Переживания, субъекты и концептуальные схемы»).

Следовательно, заключает Парфит, мы должны отвергнуть теорию эгоизма. Хотя мы можем иметь особый интерес, чтобы заботиться о том будущем человеке, с которым мы себя идентифицируем, однако причину этого нельзя вывести из того факта, что этот человек будет нами, ибо если бы это было так, то мы потеряли бы ее обоснование в случае разделения мозга. Так как в обоих случаях — при единичной и двойной трансплантации — у ван Клеве имеются особые причины заботиться о человеке, получившем левую половину его мозга, то представляется, что эти причины должны существовать в обоих случаях. И эта взаимосвязь, как мы видели, не является отношением тождества. Скорее, это отношение психологической преемственности.