12

Оставшись наедине, юноша попробовал вернуться в состояние, в котором пребывал во время боя с кочевыми разбойниками. Расслабившись, он отогнал прочь снующие в голове мысли. Предопределив своему разуму роль стороннего свидетеля, юноша возвел прописанную в инстинктах программу боя в ранг управляющей. И на самом краю восприятия, на грани сознательного управления телом, он ощутил слабые импульсы, руководящие его движениями. Тело, независимо от сознания, приняло боевую стойку, руки аккуратно, но очень быстро вынули ножи из ременных креплений. Усилившийся слух улавливал звуки, издаваемы готовящимися к бою участниками турнира, завывание ветра вверху колодца лишенного крыши здания, топот снующих людей за маленькой дверью в нише, мягкий шелест маленьких быстрых лапок ползущего по стене жучка. Заинтересовавшись звуками за маленькой дверью, Максим потянулся туда и, с резким хлопком в голове, оказался за каменной стеной. Бегающие взад-вперед рабы, готовили угощения, выпивку. Знакомое ощущение свободы и полного обзора вокруг, сопровождающее недавний вход в игру, исчезло так же неожиданно, как и возникло, сменившись на ощущения заскорузлого кокона, обволакивающего свободное до того сознание. Сквозь туман, застилающий глаза, Максим видел стоящий перед ним человеческий силуэт:

– Прошу прощения, что прервал твою глубокую медитацию воин, но должен спросить. Ты готов к бою?

– Да. – Незнакомым голосом ответил Максим.

– Ты выйдешь во втором раунде.

Борясь с негнущимися мышцами, юноша убрал ножи на место и проковылял к скамье. Закрыв глаза, Максим попытался прийти в себя и проанализировать произошедшее. Голос глашатая объявил о начале отборочного тура, и назвал имена двенадцати участников. В первом раунде бороться вышли Антанар и Бротикас. Имена эти Максиму не говорили ровным счетом ничего и, пытаясь размяться, чтобы хоть как-то прийти в норму, юноша пропустил суть происходящего на арене боя, но, уловил имя победителя, которое тут, же было повторено в спарке с его именем.

Постоянно повторяя про себя, что бой ведется до первой крови, но противник, при этом, должен быть не сильно покалечен, и тем более не убит, юноша вышел на освещенный стоящим в зените солнцем песчаный ринг. Напротив себя юноша увидел плотного коренастого мужчину с выделяющимися на бугристых мышцах широкими вздутыми венами. Круглая лысая голова на широкой шее и мощный торс, скрытый под кожаным доспехом. Широко расставленные короткие ноги, такие же мускулистые, слегка скрытые короткой юбкой из толстых пластин дубленой кожи и одетые в кожаные ботинки на кованой подошве.

– Не слабо, для отборочного тура! – Прошептал юноша, отмечая про себя обувь противника и двуручную булаву с веером разнонаправленных острых шипов на шарообразном набалдашнике.

Растянув узкие губы в самоуверенной улыбке, лысый сделал однозначный жест, проведя ребром ладони поперек шеи и указав пальцем на Максима.

Где-то вдалеке прозвучала команда глашатая: «Бой». После чего на границе слухового ощущения раздался рычащий крик противника, бегущего с поднятой булавой к стоящему юноше.

Притихшие на трибунах зрители в напряжении наблюдали, как абсолютно спокойный юноша, без выражения каких-либо эмоций на лице, отклоняется вправо, пропуская мимо себя рассекающую воздух булаву. И крутанувшись волчком позади нападающего, оказывается с другой стороны от растерявшегося бойца. В этот же момент, сверкнувший в руке юноши нож, оставляет длинную тонкую красную полоску на мышце открытого бедра Бротикаса. Кувырок в сторону, позволяет юноше избежать столкновения с булавой. Крик глашатая останавливает бой. Под рев трибун, Максим скользит взглядом по стянутому гримасой ненависти лицу проигравшего бойца, и удаляется в свою комнату. Глашатай объявляет короткий перерыв.

Игровой мир. Великая пустыня. Южная часть промысловых гор.

Укрывшись от бесчинствующей песчаной бури с подветренной стороны больших валунов, разбросанных возле подножия крутого горного склона, трое изможденных путников, расположились на кратковременный отдых. Не видя солнца сквозь сплошную пелену взвешенных в воздухе песчинок, трудно было определить время суток, однако, достаточно светлая серость окутавших пустыню сумерек, ясно говорила, что световой день в самом разгаре.

– Я так долго не смогу. – Измученно проговорил Дарус, дотрагиваясь до пропитанной потом и облепленной песком повязки на глазах. – У меня половина лица все время чешется.

– Придется потерпеть. – Выдохнул Виктор, пристраиваясь рядом и приподнимая край повязки на голове охранника. Вид темных красных кругов вокруг заплывших глаз, заставили юношу скривиться. – Как самочувствие?

– Иногда начинает резать, словно песком забило, или чесаться, а так ничего, даже боли особой нет.

– Я думаю, – подал голос Александр, – паучья кровь содержит какие-то обезболивающие вещества, ведь жертва, укушенная пауком или замотанная в паутину тоже боли не ощущает. Или не так?

– Спорный вопрос. – Ответил Виктор.

Странное беспокойство, терзающее Виктора последние полчаса, переросло в навязчивую тревогу.