12

В сумраке помещения возникло не менее усталое лицо распорядителя:

– Я здесь магистр.

– Как дела на укреплениях?

– Братиган с утра до вечера тренирует наспех собранное ополчение. Мы убрали со стен магических воинов, раз пользы от них никакой, а психологическое устрашение на мопров все равно не повлияет, так хоть не мельтешат перед глазами. – Распрядитель замялся на секунду. – Полномасштабной осады мы не выдержим.

– Не нужно рассчитывать только на физическую силу. Мы еще не разучились творить чары, и знания рун, у нас тоже никто не отнял. – Дапоруст постарался придать своему голосу больше уверенности. – Все будет хорошо!

Распорядитель кивнул, давая понять, что разделяет надежду чародея, и не дожидаясь следующего вопроса, сказал:

– Склаг эвакуирован. Все жители здесь, в безопасности.

– Все?

– Остались несколько торговцев, побоявшихся оставить свои лавки на откуп мопрам. И, конечно, как вы приказывали, смотритель дома сэра Робуса.

– На связь они не выходят. – Дапоруст тяжело вздохнул. – Видно кристалл связи не смогли раздобыть…. Ты, вот что, голубчик. Отправь-ка отряд им на встречу…. А я, отдохну, не спал уж три дня, столько хлопот навалилось….

– По южному тракту? – Спросил распорядитель.

– Нет. – Чародей задумчиво покачал головой, то ли отрицая, то ли подтверждая…. – Пусть идут вдоль леса. Сэр Робус не дурак, в болото не пойдет. Да и о нападениях бродячих пней, они наверняка у смотрителя поместья разузнают.

Распорядитель поклонился, собираясь отправиться на исполнение указаний.

– Человек десять отправь. – Остановил распорядителя Дапоруст. – Лучших!

В этот раз распорядитель успел накрыть свой кристалл ладонью, деактивируя его до того, как старому магу взбредет в голову еще одна нелепая мысль. А в том что, мысль отправить спасательный отряд для чужеземцев, нелепая, в том распорядитель не сомневался, однако ж, поручение выполнил, как и всегда.

Игровой мир. Райская долина.

Валентина, стояла на самом краю высокого горного утеса, обхватив руками ствол одинокой сосны. Каменная громада скалы, словно обломленный зуб циклопа, выпирающий над выпуклыми губами предгорья, возвышалась и довлела над окружающим вековым лесом, плавно стекающим к подножию гор. Внизу, долина, некогда покрытая густыми дикими травами, сейчас представляла собой лоскутное одеяло пашен и выгонов. Две сотни квадратных километров, окруженных поросшими лесом горными склонами, занимали семьи свободных крестьян. Вдоль лесной кромки, на определенном расстоянии друг от друга расположились лачуги свободных охотников. Здесь все умели делать сами, от глиняных горшков до тканой материи. Эти люди не подчинялись правителям и не платили налогов, а просто жили здесь, работали на своих участках, охотились, растили детей и были безмерно счастливы состоянием свободы, искренне радовались любви и солнечному свету. Валентине нравилось в этой спокойной и необычайно живописной долине, но она скучала по мужу и детям, оставшимся в той, такой теперь далекой и недосягаемой жизни. Утерев, в очередной раз скатившуюся по щеке слезу, Валентина осторожно спустилась по узким, выдолбленным в каменной толще ступенькам. Набрав воды в широкий кувшин из звенящего под утесом родника, она неспешно пошла по слабозаметной тропинке, в конце которой стоял маленький домик местной знахарки. Тарисия, так звали пожилую женщину, лечила наговорами, лечила бесплатно, всех кто нуждался. Когда же Тарисии нужна была пища, она брала одно из припасенных перьев кунатхи, местной домашней птицы, похожей на голубя, только размером с индюка, и, выйдя во двор, шептала заклинание. В результате, в руках женщины, вместо одного пера, появлялся целый ворох таких же перьев, покрывающих трепыхающуюся птицу. Ловким движением женщина сворачивала появившейся птице голову, ощипывала и прикладывала перья, а разделанную тушку жарила на вертеле домашнего очага, заполняя пространство большой кухни заманчивым запахом, от которого у Валентины всегда начинал урчать живот, вызывая добродушную улыбку на лице хозяйки.

Знахарка обнаружила Валентину в лесу, замерзшую, ночи в этих местах прохладные, жмущуюся к стволу дерева, растерянную и напуганную, не понимающую где она и как здесь очутилась. Выслушав сбивчивые объяснения Валентины, знахарка сделала для себя вывод: у дрожащей перед ней молодой женщины легкое помутнение рассудка, слишком уж о непонятных вещах та рассказывала, но виновата во всем черная магия. Рассудив так, знахарка взяла Валентину к себе, успокоила, пояснила уклад местного бытия и стала обучать своему искусству. Покладистый характер Валентины пришелся знахарке по душе, от того была она с ней добра, как с родной дочерью, которой, к слову, у лесной лекарки никогда не было.

Однако, видя постоянную внутреннюю тоску Валентины, как бы не жаль было знахарке расставаться с дочкой, как она её теперь называла, лекарка, все же, рассказала молодой женщине о забракских чародеях. И, снабдив молодую женщину запасом перьев кунатхи, набросала углем изображение карты на высушенном куске коры, и отправила Валентину в далекое путешествие.