120 миллиметров между нами

- Если бы ты знала, что произошло в тот день, то никогда бы не смогла такое сказать обо мне, - в каждом слове сочилась горечь и боль.

Я не знала их причины, но словно бы физически ощущала эти страдания на себе.

- В тот момент я вспылил. Нет, даже не так, я впал в бешенство, - глухо продолжил мужчина. - Это было похоже на помутнение сознания, не иначе. Словно началось извержение спящего вулкана. До того момента я всегда считал себя уравновешенным и спокойным человеком, но стоило мне увидеть это кольцо на её руке, всё как будто затянула багровая дымка. До сих пор помню, как во мне заклокотала ярость. Я едва ли не силой сдёрнул кольцо с её руки и накричал. Я впервые за всю жизнь повысил голос на девушку, Ира!

Рвано выдохнув, Саша положил руку на окно и прислонился лбом к холодному стеклу, прикрыв глаза.

Комната медленно погружалась во мрак. Последний луч закатного солнца спрятался за крышами домов на соседней улице, оставив после себя лишь сумрак.

- Я сорвался. Не сдержался, за что до сих пор ненавижу себя. Я сказал ей в лицо всё то, чего она не хотела слышать в течение долгих месяцев.

Саше было плохо, и я это видела, но было кое-что, что мне было необходимо узнать. Подтвердить свою уверенность в том, что Саша не изменился внутри. Именно поэтому я тихой мышкой сидела на диване, боясь даже дышать.

- Но ты же не поднял руку, верно?

От моего вопроса он вздрогнул, выйдя из транса.

- Нет, конечно же, нет, - отрицательно замотал головой Саша, всё так же припав к окну. - Не было ни оскорблений, ни унижений, но я сказал всё, что думаю про её манеру поведения и напрямую сказал, что уже давно не питаю к ней каких-либо чувств… Возможно, мне не стоило быть столь резким, слишком уж много всего я вывалил на неё за раз. Мне нужно было быть спокойнее. Каким же я был в тот момент идиотом, - последнее слово он произнес на грани слышимости, опускаясь на пол. - Я до сих пор помню, как слезами наполнялся её взгляд, помню, как она сказала, что я пользовался её влюбленностью в себя, помню, как рыдая, она обвиняла меня в испорченной жизни... – мужчина тяжело сглотнул, после чего продолжил уже более твёрдым голосом. - Она убежала, закрывшись в спальне, я же, будучи всё ещё на эмоциях, поспешил уйти из дома. Лишь доехав до работы и немного остыв, я понял, что нужно было остаться и спокойно с ней поговорить, но жалеть было поздно, к тому же, я сказал лишь правду, чуть резко, но в рамках приличий. В тот момент мне казалось, что я ни в чём не виноват, она сама вынудила меня быть резким, чтобы она, наконец, всё поняла, а этот бред с предложением стал лишь спусковым крючком. Возможно, сейчас тебе со стороны это всё кажется жалким оправданием, но тогда я действительно, впервые за всю жизнь, не мог управлять своими эмоциями.

Спрятав лицо в руках, он начал шататься из стороны в сторону, как ребёнок.

- Как же я себя ненавижу, Ира! Как же ненавижу! Она же покончила с собой из-за меня! Из-за моих слов! Если бы только я смолчал, если бы нормально с ней поговорил, она была бы жива! Мне стоило быть с ней более деликатным! Это я виноват в её смерти, Ир! Я - убийца!..

Третий раз в жизни и во второй раз за сегодня я увидела его слёзы.

Встав с дивана, я стремительно подошла к нему и, опустившись около него на пол, порывисто обняла его подрагивающие плечи, притягивая к себе.

Я не знала, как ещё его можно утешить в этой ситуации.

Я и сама не ангел, за моими плечами много чужих нервов, а порою и слёз, ведь я всегда предпочитаю говорить, что на сердце лежит, и всё же я никогда не попадала в такую ситуацию, как Саша...

- Ты не виноват. Слышишь? Ты ни в чём не виноват, - успокаивающе гладя по чуть жестковатым волосам мужчины, шептала я. - Я знаю, что у Марины было психическое отклонение.

- Было, - глухо ответил Саша, цепляясь в мою руку, - но у неё же была ремиссия! А я спровоцировал её! Я виноват!

Мелкая дрожь охватила его тело, а сам он начал задыхаться от слёз.

Я смотрела на тёмную голову, что покоилась на моей груди и понимала, что по моим щекам тоже потекли слёзы.

Мы часто страдаем из-за своих забот, из-за своей боли, считая, что свои собственные страдания самые стильные, но это не так. В сто крат больнее смотреть, как страдает родной человек, и при этом быть не в состоянии облегчить его муку.

- Ты не виноват, и я уверена, что Марина подтвердила бы сейчас это, - глухо заговорила я, душа собственные слёзы. - Она любила тебя, и точно бы не хотела, чтобы ты страдал.

- Но она умерла, - тихо выдал он очевидное.

- Да, её, к несчастью, мы не сможем вернуть. Она трагически ушла, но это был её выбор, Саш…

Друг ненадолго поднял на меня свой потухший взгляд, словно бы пытаясь что-то разглядеть в моём лице, но, тут же вновь опустил голову, с надрывом произнеся:

- И всё равно я мог её остановить! Если бы я только остался с ней тогда поговорить! А я просто ушёл.