120 миллиметров между нами

Под его весёлый смех, я пулей вылетела из квартиры.

В тот момент я понимала, что ещё не известно, что ждёт меня в будущем, и всё же в одном я была уверена точно – теперь всё будет хорошо.

Глава 15

Постепенно, жизнь начинала налаживаться, и мне хотелось верить, что впереди ждёт лишь хорошее.

Мои пару дней псевдо отпуска для адаптации подошли к концу, и я вышла на работу в давно знакомый мне офис, но уже не как новый сотрудник, а как начальник.

Сказать, что я боялась, всё равно, что промолчать. Мне было страшно до дрожи в коленях! Я боялась всего: что меня возненавидят коллеги, которых я знала четыре года назад, и которые меня наставляли, а теперь внезапно стали моими подчинёнными. Я боялась оплошать, боялась дать не то распоряжение или неосмотрительно подписать документ, который обеспечит мне до конца дней питание и казённую крышу.

В некоторых вопросах меня просвещал и консультировал сам Саша, поэтому я вскоре кое-как втянулась, хотя боязнь подписывать бумаги никуда не исчезла.

Если первое время я полностью похоронила себя под работой, то уже через полгода вновь «ожила», начав вести жизнь не только на работе. Мы часто встречались с Оксаной и Колей и вчетвером ходили в кино и рестораны, а порою устраивали встречи на квартирах, проводя ночи кино.

Стоит отдельно отметить, что у этих двоих сердечки летали в радиусе километра. Слепому было видно, как Коля и Оксана любят друг друга. По секрету, подруга поделилась, что они уже даже обдумывают регистрацию брака на следующий год, и я была искренне за них рада.

Если с Оксаной Саша общался сдержанно-дружески, совсем как в школьные годы, то с Колей они были в состоянии «ни друг, ни враг», хотя я понимала, что по большей части это из уважения к нам с Саной.

Не скажу, что ребята жаждали отведать крови друг друга, но и дружбой между ними не пахло. Хоть драки остались в далёком прошлом, отношения этих двоих не изменились, просто перешли в состояние холодной войны. Друг с другом они почти не разговаривали, но поддерживали любой разговор и даже соглашались играть вместе в настолки, правда, с нашей с Оксаной подачи.

Мы наслаждались нашей жизнью.

С Сашей я общалась теперь почти как в детстве: двадцать четыре часа в неделю, триста шестьдесят пять дней в году. Мы часто заглядывали друг к другу в квартиры, порою даже без особого дела.

Мои родители, вышедшие на пенсию, теперь редко бывали в городе, предпочитая сидеть на даче, в утеплённом доме с русской печью и камином для уюта, а так же газовым котлом и ванной комнатой для удобства. Да и от самой дачи там было одно лишь название, а так это был вполне себе приличный посёлок, с собственным магазином и библиотекой. Так я осталась в квартире совсем одна. Не скажу, что мне было от этого некомфортно, ведь в Америке я тоже большую часть времени прожила в одиночестве, и, тем не менее, мне часто не хватало компании, того, с кем можно в любой момент перекинуться парой фраз. Саша же и вовсе был постоянно один, просто потому, что единственный его родственник жил в Англии, а больше никого не было.

Первой начала к нему захаживать я, зная, что он половину работы берет из офиса домой. Пока он сидел, зарывшись в бумаги или работая в ноутбуке, я брала книгу и тихо зашивалась у него на кровати, если он был в спальне, либо на краю дивана, когда он работал в гостиной.

Сначала, он не понимал чего я добиваюсь, молча приходя к нему домой, никак не давая о себе знать, и зашиваясь в дальний угол, ведь я могла провести весь вечер не отсвечивая, но вскоре он понял мой мотив и больше не задавал вопросов, молча пуская меня к себе.

Я знала, что, как бы Саша не строил из себя крутого, и что бы он не говорил, ему было одиноко. Очень одиноко.

Пусть он молчал, держа все эмоции глубоко внутри, я была уверена, что за этой непреступной маской серьёзного мужчины сидит мальчик, забытый всем миром.

Ещё в детстве он ненавидел быть один, стараясь прийти к нам, если родителей долго не было, что уж говорить теперь, когда он через столько в жизни прошёл, потеряв почти всех близких, а единственный родственник был далеко.

Он мне ничего не говорил, но я точно знала: Саша благодарен мне. Его благодарность выражалась в мягкой улыбке, что расцветала на его губах каждый раз, когда я приходила к нему.

Через несколько месяцев, он и сам начал захаживать ко мне, если я не приходила к нему из-за своей работы.

Вторя мне, он просто притаскивал свой ноут и документы и тихо устраивался в комнате так, чтобы я его не видела, но знала, что не одна.

Иногда мы оставались друг у друга на ночь, чаще всего после совместных просмотров фильмов.

Пусть для других людей Саша и стал серьёзным и респектабельным мужчиной, на лице которого нереально было увидеть улыбку, для меня же он был совсем другим. Он показывал мне настоящего себя. Я знала, значение каждой морщинки на его лице, могла понять по вариациям его «каменной маски» о чём он сейчас думает, понимала с полуслова, а порою и с одного взгляда. И он видел так же насквозь меня. Мы слишком хорошо знали друг друга, слишком хорошо понимали.